Векторы внешней политики сша

Три недели назад на президентских выборах в Соединенных Штатах Америки победил кандидат от республиканцев, бизнесмен Дональд Трамп. Еще в ходе предвыборной кампании его фигура вызывала бурное обсуждение перспектив изменения политики страны в случае его избрания. Это произошло, и пришло время развеять заблуждения о том, что теперь внешняя политика США резко сменит курс. О приоритетах и целях внешней политики США рассуждает Михаил Баранов.

Говоря о неожиданности избрания Трампа и о прогнозах внешней политики Соединенных Штатов Америки как глобальной державы, важно понимать ключевые моменты. Никакого резкого поворота во внешней политике не произойдет – все то, что Дональд Трамп озвучивал в ходе своей предвыборной кампании, Барак Обама уже и так делал, просто он при этом подбирал более деликатные и мягкие слова, которые в большей мере скрывали суть, а не подчеркивали ее. В этом смысле, если говорить про радикальный поворот в американской внешней политике, то он заключается только в том, что после мягкой и плавной линии геополитического поворота, которой придерживался Обама во время своего президентства, Америка переходит к гораздо более открытому, быстрому и жесткому повороту руля внешней политики, которым продолжится политика Обамы в период президентства Трампа.

Основные векторы внешней политики США

Если внимательно посмотреть на факты, а не на декларации, то новую линию внешней политики США можно назвать вторым, обновленным изданием доктрины Монро, в рамках которой Америка формулировала зону своих интересов и декларировала недопустимость вмешательства в дела американского континента со стороны других держав, а со своей стороны — отсутствие интереса вмешиваться в дела других регионов мира. В рамках обновлённой доктрины, Америка, конечно, сохраняет интерес ко всем регионам мира, но от стремления к полному контролю за ними отказывается.

Вопреки распространенному мнению, борьба между линией Дональда Трампа и линией Хиллари Клинтон была не столько борьбой между линией изоляционизма в лице Трампа и линией глобализма в лице Клинтон, сколько борьба между разными темпами движения в сторону изоляционизма.

На новом этапе под изоляционизмом подразумевается следующее:

• Отказ от глобализма, то есть от стремления контролировать внешнюю и внутреннюю политику всех стран мира
• Переход к многополярному миру, в рамках которого США из «единственной сверхдержавы» превращаются в самый могущественный полюс мировой политики и экономики, выстраивающий отношения со всеми остальными полюсами к своей долгосрочной выгоде
• Формирование собственной «сферы влияния» — Северной и Южной Америки, с максимальным контролем за внешней и внутренней политикой стран, входящих в сферу

Попробую этот тезис обосновать, опираясь на факты.

США на Ближнем Востоке

Итак, мы видим, что, начиная с 2008 года, Америка приступила к постепенному уходу с Ближнего Востока, и решение о выводе американских войск из Ирака к 2011 году независимо от хода войны в самом Ираке принял еще Джордж Буш-младший. Замечу, что к этому времени зависимость Америки от поставок энергоносителей из стран Персидского залива практически сошла на нет, благодаря росту добычи сланцевого газа и нефти в самих США. Стратегическая задача, которая стояла перед американцами несколько десятилетий — обеспечение безопасности снабжения американской экономики нефтью из стран Персидского залива — практически потеряла свое значение. Хорошо известно, что сегодня Америка самообеспечена нефтью и газом, а в ближайшее время она станет крупным экспортером этих продуктов на мировом рынке. Таким образом, контроль за Ближним Востоком утратил свое стратегическое значение для США. Соответственно, мы видим, что в течение обоих сроков Барака Обамы Америка постепенно уходит из регионов Ближнего и Среднего Востока и придает им все меньшее значение.

Политика США на Ближнем и Среднем Востоке в течение последних 15 лет привела к:

• разрушению Ирака, который ранее уравновешивал Иран
• усилению Ирана, освободившемуся от санкций и получившему фактический контроль над большей частью Ирака
• противостоянию Ирана и Саудовский Аравии, перешедшему в активную «войну по доверенности» на территориях Сирии и Йемена
• разрушению Сирии и дестабилизации Турции, ключевого союзника США в регионе и члена НАТО
• возвращению России в регион в качестве одного из ключевых внешних игроков и укреплению ее связей со всеми крупными странами региона – Турцией, Израилем, Ираком, Саудовской Аравией, Египтом

Конечно, можно объяснять все это непониманием американской администрацией реалий Ближнего и Среднего Востока, ее ошибками и просчетами, в общем тезисом «ну, тупые…»,

Это, конечно, замечательно годится для пропаганды, но не подходит для серьезного анализа, потому что американские внешнеполитические институции и американские аналитики — одни из лучших в мире. Вашингтон располагает опытными специалистами практически по любой стране, и ни Институт Кеннана, ни дипломатическая школа Генри Киссинджера не утратили своей эффективности. То, что на первый взгляд представляется чередой просчетов и ошибок Вашингтона, при более серьезном анализе оказывается стройной и далеко идущей стратегией, приносящей свои результаты.

Американцы, разворошив весь Ближний и Средний Восток, фактически его подожгли и уходят оттуда с полным равнодушием к тому, что остается у них за спиной. Два наиболее ярких примера здесь — это события в Египте, где сначала был свергнут верный американский вассал Хосни Мубарак (американцы не оказали ему никакого содействия), к власти фактически пришли умеренные исламисты «Братья-мусульмане», после чего и они были свергнуты военными, а американцы снова отнеслись к этому абсолютно равнодушно, не оказав поддержки ни тем, ни другим.

Еще более яркие события мы видим в Турции, где в ходе переворота произошло совершенно удивительное: при том, что американцы полностью контролируют военную связь и воздушное пространство Турции (члена НАТО), они не могли быть не в курсе происходящего заговора военных, и снова приняли решение демонстративно не оказывать поддержку ни одной из сторон. То есть они могли как подыграть заговорщикам, подсказав, как и где можно захватить Эрдогана, так и, наоборот, помочь Эрдогану, предупредив его о заговоре. Но они демонстративно не стали делать ни того, ни другого, продемонстрировав таким образом, что им совершенно безразличен исход этого конфликта.

Точно так же, невзирая на громогласную риторику, США не оказали никакой поддержки своим другим верным союзникам – Саудовской Аравии и Катару в Сирии и в Йемене. В Сирии Саудовская Аравия и Катар организовали и вооружили исламистскую оппозицию, рассчитывая на поддержку США по «ливийскому сценарию». Вместо этого Вашингтон в критический момент дистанцировался от прямого вмешательства в конфликт, не возражая при этом против участия в нем вооруженных сил Ирана, России, а, в последнее время, также и Турции. В Йемене США, аналогично, не стали препятствовать Ирану поддерживать повстанцев, воюющих с коалицией под руководством Саудовской Аравии. В результате саудовцы увязли в затяжной гражданской войне в Йемене.

Американцы всего этого просто «не предусмотрели»? Нет, конечно. Так и было спланировано. Вся эта череда «ошибок» складывается во вполне логичную стратегию. Она направлена на подрыв региональной стабильности и препятствование нежелательным для США интеграционным процессам в регионе «Большого Ближнего Востока». Дестабилизировав регион, США дистанцируются от дальнейшего хода конфликтов, явно не желая ни задействовать в них свои вооруженным силы, ни нести материальные расходы и ответственность за действия той или иной стороны конфликта и его возможный исход в целом.

Соперничество с ЕС. Цели и средства

Из безразличия к судьбе Турции можно сделать ключевой вывод – никакой стратегической концепции борьбы с Россией здесь не просматривается. Если бы американцы ставили перед собой задачу борьбу с Россией, то, безусловно, Турция была бы ключевым игроком, который может оказывать влияние в Крыму и на Украине, перекрывать проливы, контролировать зону Черного моря и активно влиять на конфликты на Кавказе. Иными словами, с точки зрения влияния на Россию, Турция могла бы быть ключевым союзником США. Тем не менее США демонстрируют свое полное равнодушие и незаинтересованность не только в контроле, но даже в поддержании отношений с Турцией.

Напомню, что вся спецоперация американцев на Украине была нацелена не против России, а против Евросоюза: США хотели добиться блокировки взаимодействия ЕС и России и не допустить объединения экономического пространства. Раскачав ситуацию на Украине, американцы разделили Евросоюз и Россию, устранив риск объединения в провозглашенную еще Горбачевым «Европу от Лиссабона до Владивостока». Это было реальной угрозой для США, так как в итоге возникло бы объединение, превосходившее США и экономически, и демографически, и геополитически. Фактически они отрезали Европу от российских ресурсов, от российских военных возможностей и от России как от союзника. Вторым актом была поддержка американцами арабской весны, с помощью которой они отрезали Евросоюз уже от Ближнего Востока и от возможности реализовывать программы Евро-средиземноморского партнерства, в рамках которых Евросоюз планировал начать интеграцию в общее экономическое пространство арабских стран. Тем самым Евросоюз оказался отрезан и с юга от ресурсов стран Ближнего Востока. Точку в этой схватке США с потенциальным экономическим конкурентом поставил Brexit, после которого Евросоюз как экономический соперник США может быть окончательно списан со счетов.

Таким образом мы видим, что американцы решили ключевую задачу, и основной потенциальный противник в виде Евросоюза полностью и надолго нейтрализован. После этого они практически полностью утратили интерес к Европе, Ближнему и Среднему Востоку. Они все аккуратно подожгли в этих регионах и уходят к себе решать проблемы противостояния со своим вторым потенциальным соперником — с Китаем. Именно это и провозгласил Трамп, во всех своих ключевых выступлениях он называет Китай основным соперником США (заметим, что Обама еще в начале своего президентства объявил о повороте США к Тихоокеанскому региону, как ключевому для США). Соответственно, мы видим утрату интереса к поддержанию НАТО в Европе, опять же при Обаме это происходило в неявной форме, при нём значение НАТО всячески подчеркивалось и провозглашалось на словах. Но де-факто все свелось к тому, что американцы размещают один батальон в Польше, что, разумеется, выглядит совершенно несерьезным по сравнению с временами противостояния Советскому союзу. Это также говорит о реальных приоритетах внешней политики.

США в Латинской Америке

В отличие от Ближнего и Среднего Востока, Латинская Америка явно стала ключевым приоритетом для США.

• обширный рынок, ВВП свыше 5,5 триллионов долларов
• население свыше 600 миллионов человек
• в странах региона уже завершился демографический переход — при отсутствии взрывного роста населения массовых миграций не ожидается
• абсолютное доминирование христианской конфессии не дает оснований для распространения религиозного экстремизма
• политическая культура основана на европейских принципах.

Последние несколько лет США последовательно переформатируют регион под себя, восстанавливая свой контроль. При этом никаких «ошибок» мы не видим – «наведение порядка» и смена неугодных «левых» режимов происходит очень аккуратно и профессионально, даже без привлечения «цветных» технологий:

• Аргентина – в 2015 году победа лидера оппозиции на президентских выборах привела к сворачиванию «левого» курса
• Бразилия – в 2016 году был объявлен импичмент неугодной для США президенту Дилме Русеф, которая, подобно президенту Аргентины Киршнер, пыталась поддерживать курс на суверенное экономическое развитие и сотрудничество между странами Латинской Америки без американского диктата
• Колумбия – благодаря серьезной долгосрочной работе, которая велась при активном участии США, правительству удалось достичь исторического мирного соглашения с леворадикальной повстанческой группировкой ФАРК и тем самым положить конец полувековой партизанской войне
• Венесуэла – планируется смена власти путем легального отстранения с занимаемого поста преемника покойного Уго Чавеса – президента Николаса Мадуро
• Куба – снятие блокады и исторический визит Барака Обамы на «остров свободы» в марте 2016 года

США в мире

Попробуем сформулировать реализуемую США геополитическую стратегию, исходя из фактов:

• Переход к многополярному миру, в котором США формируют самую могущественную «сферу влияния» — Северная и Южная Америка, Великобритания, Австралия, Новая Зеландия, возможно Япония, Южная Корея и другие страны Тихоокеанского региона
• Ослабление ЕС как главного потенциального конкурента – практически достигнуто
• Ослабление Китая как второго потенциального конкурента
• Недопущение в будущем глобальных интеграционных процессов за счет содействия формированию группы геополитических игроков в Евразии, таких как Россия, Индия, Турция, Иран и другие

Эта политика была начата еще Джорджем Бушем-младшим, активно продолжена Бараком Обамой, была бы продолжена Хиллари Клинтон в случае ее избрания президентом (от поддержки глобальных торговых соглашений – Транстихоокеанского и Трансатлантического – ей пришлось отказаться еще в ходе предвыборной кампании). Избрание Дональда Трампа президентом сделает реализацию этой стратегии более явной, открытой и энергичной.

Что касается России – как мы не были геополитическим противником США при Обаме, так и не должны стать им при Трампе.

ПРИОРИТЕТЫ И РЕАЛИЗАЦИЯ ВНЕШНЕЙ ПОЛИТИКИ США АДМИНИСТРАЦИЕЙ Д. ТРАМПА Текст научной статьи по специальности « Политологические науки»

Аннотация научной статьи по политологическим наукам, автор научной работы — Хлопов Олег Анатольевич

В статье анализируется феномен внешнеполитического курса президентства Д. Трампа . На основе подхода неореализма к анализу внешней политики , указывается на значение четырех переменных при проведении внешней политики : особенностям восприятия руководителями внешней политики , стратегической культуре США , отношениям между государством и обществом, и роли внутренних государственных институтов. Автором делается вывод о том, что администрация Трампа устранила ряд препятствий для проведения односторонней внешней политики , поставив Америку на первое место. Трамп и его администрация смогли представить и запустить значительное количество политических инициатив, противоречащих установленным приоритетам внешней политики США , но не все объявленные намерения были реализованы. Однако это не означает, что администрация Джо Бадена кардинально пересмотрит основные внешнеполитические идеи предыдущей администрации.

Похожие темы научных работ по политологическим наукам , автор научной работы — Хлопов Олег Анатольевич

PRIORITIES AND IMPLEMENTATION OF US FOREIGN POLICY BY THE D. TRUMP ADMINISTRATION

The article analyzes the phenomenon of the foreign policy presidency of D. Trump. Based on the approach of neorealism theory to the analysis of foreign policy, it is pointed to the significance of four variables in implementing foreign policy: the peculiarities of the perception by the heads of foreign policy, the strategic culture of the United States, the relations between the state and the society, and the role of domestic state institutions. The author concludes that the Trump administration eliminated a number of obstacles to unilateral foreign policy, putting America first. Trump and his administration were able to coined and launch a significant number of political initiatives that were contrary to the established priorities of the US foreign policy, but not all of the declared intentions had been implemented. However, this does not mean that the administration of Joe Baden will radically revise the main foreign policy ideas of the previous administration.

Текст научной работы на тему «ПРИОРИТЕТЫ И РЕАЛИЗАЦИЯ ВНЕШНЕЙ ПОЛИТИКИ США АДМИНИСТРАЦИЕЙ Д. ТРАМПА»

Бюллетень науки и практики /Bulletin of Science and Practice Т. 7. №5. 2021

ИСТОРИЧЕСКИЕ НА УКИ / HISTORICAL SCIENCES

УДК 327 https://doi.org/10.33619/2414-2948/66/57

ПРИОРИТЕТЫ И РЕАЛИЗАЦИЯ ВНЕШНЕЙ ПОЛИТИКИ США АДМИНИСТРАЦИЕЙ Д. ТРАМПА

©Хлопов О. А., ORCID: 0000-0002-5702-8288, SPIN-код: 2230-4392, канд. полит. наук, Российский государственный гуманитарный университет (РГГУ), г. Москва, Россия, rggu2007@rambler.ru

PRIORITIES AND IMPLEMENTATION OF US FOREIGN POLICY BY THE D. TRUMP ADMINISTRATION

©Khlopov O., ORCID: 0000-0002-5702-8288, SPIN-code: 2230-4392, Ph.D., Russian State University for the Humanities, Moscow, Russia, rggu2007@rambler.ru

Аннотация. В статье анализируется феномен внешнеполитического курса президентства Д. Трампа. На основе подхода неореализма к анализу внешней политики, указывается на значение четырех переменных при проведении внешней политики: особенностям восприятия руководителями внешней политики, стратегической культуре США, отношениям между государством и обществом, и роли внутренних государственных институтов. Автором делается вывод о том, что администрация Трампа устранила ряд препятствий для проведения односторонней внешней политики, поставив Америку на первое место. Трамп и его администрация смогли представить и запустить значительное количество политических инициатив, противоречащих установленным приоритетам внешней политики США, но не все объявленные намерения были реализованы. Однако это не означает, что администрация Джо Бадена кардинально пересмотрит основные внешнеполитические идеи предыдущей администрации.

Abstract. The article analyzes the phenomenon of the foreign policy presidency of D. Trump. Based on the approach of neorealism theory to the analysis of foreign policy, it is pointed to the significance of four variables in implementing foreign policy: the peculiarities of the perception by the heads of foreign policy, the strategic culture of the United States, the relations between the state and the society, and the role of domestic state institutions. The author concludes that the Trump administration eliminated a number of obstacles to unilateral foreign policy, putting America first. Trump and his administration were able to coined and launch a significant number of political initiatives that were contrary to the established priorities of the US foreign policy, but not all of the declared intentions had been implemented. However, this does not mean that the administration of Joe Baden will radically revise the main foreign policy ideas of the previous administration.

Ключевые слова: внешняя политика, принятие решений, стратегическая культура, неореализм, политические институты, Д. Трамп, США.

Keywords: foreign policy, decision-making, strategic culture, neorealism, political institutions, D. Tramp, USA.

Деятельность Дональда Трампа в качестве 45-го президента США, его твиты и инициативы по внешней политики вызвали обширные дискуссии среди друзей и союзников.

Бюллетень науки и практики /Bulletin of Science and Practice Т. 7. №5. 2021

Ученые и эксперты в области международных отношений высказывали различные мнения и опасения, утверждая, что «впервые с 1930-х гг. Соединенные Штаты избрали президента, который враждебно настроен к либеральному интернационализму, и что либеральный международный порядок находится в кризисе» [1].

Анализ внешней политики США при президенте Д. Трампа позволяют сделать два важных замечания. Во-первых, Д. Трамп и его политические инициативы могут не быть такими неожиданными и «уникальными», как это кажется со стороны его критиков. Во-вторых, американская политическая система построена на идее «сдержек и противовесов», включая международную политику. Однако, за последние десятилетия контроль Конгресса за президентские полномочия во внешней политике значительно снизился, и поэтому принятие решений по внешней политике все в большей степени централизовалось в Белом доме [2].

Отсутствие национальных и международных ограничений привело к тому, что Дж. Буш-мл. руководил «самым радикальным изменением общей стратегии США со времен Франклина Д. Рузвельта» [3], которые включали развязывание войн в Афганистане и Ираке. Следует задать вопрос — почему и как Д. Трамп пытался дистанцироваться и порвать с преобладающими приоритетами и позициями, которые характеризовали американскую внешнюю политику на протяжении последних 70 лет. Согласно оценке американского политолога Джона Икенберри, американская внешняя политика за последние годы ставила во главу угла свободную торговлю, союзы и многосторонность, а также международное право, которые имели решающее значение для развития так называемого «либерального международного порядка» [1]. Администрация Трампа за все время пребывания у власти пыталась «изменить» то, что было преобладающими внешнеполитическими приоритетами США на протяжении почти 70 лет.

Существует ряд концепций и теорий, которые объясняют характер американской внешней политики. С одной стороны, системные теории подчеркивают значение важности международных системных факторов и сосредотачиваются на анализе поведения государства как реакции на внешнее давление. С другой стороны, существуют теории, которые подчеркивают значимость внутренних факторов для объяснения внешней политики, исходя из предположения, что внутренние причины являются наиболее важным условиями для формирования внешнеполитической стратеги государства. Для данного анализ представляется важным, именно такой подход, к анализу внешней политики США, поскольку он особое внимание уделяет внутренним обстоятельствам, которые составляют часть фона для принятия внешнеполитических решений [4].

Концепция неоклассического реализма считается полезной, поскольку способствует обращению аналитического внимания на мотивы и интересы основных действующих лиц и агентств, участвующих в формирование внешней политики, утверждая, что государство или правительство не являются единым и согласованным субъектом, способным рациональным образом преследовать четко определенные национальные интересы.

Согласно теоретическим постулатам неореализма международные системные условия фильтруются и интерпретируются с помощью четырех внутренних (факторов) переменных. Иными словами, международные системные факторы являются независимой переменной, тогда как внутренние такие как — образы и восприятие лидерами государства основных идей, стратегическая культура», отношения между государством и обществом и «внутренние институциональные механизмы — помогают лучше объяснить, почему Д. Трамп смог запустить множество политических инициатив, который вызывали недоумение у части американского общества и международного сообществ [5].

Бюллетень науки и практики /Bulletin of Science and Practice Т. 7. №5. 2021

Первая переменная относится к убеждениям и восприятию лиц, принимающих решения. Убеждения и представления важны, потому что они должны вести к политическим действиям. Иногда переменную называют ролью личности и лидерства в принятии внешнеполитических решений [6]. Несомненно, уместно расширить круг людей, принимающих внешнеполитические решения самостоятельно, и говорить более широко о «внешнеполитическом руководстве».

Вторая переменная — это стратегическая культура, которая относится к глубоко укоренившимся концепциям и представлениям о национальных интересах и национальной безопасности государства. В данном анализе полезно оперировать концепцией «гранд стратегия» (Grand strategy), которая имеет ряд общих черт с концепцией «стратегическая культура», хотя и более конкретна в перечислении основных внешнеполитических приоритетов. Обе концепции основаны на сильной исторической составляющей. Предполагается, что стратегическая культура, а также общая стратегия формируют стратегическое понимание политических лидеров, политической элиты и даже широкой общественности, и что посредством социализации и институционализации стратегическая культура и общая стратегия определяют и ограничивают поведение государства и его свободу действий.

Третья переменная относится к характеристикам отношений между государством и обществом, которые могут оказывать значительное влияние на внешнеполитическое поведение государства. Ключевой элемент относится к степени понимания общих интересов или гармонии между правительством и обществом и, следовательно, к уровню поддержки общей внешней политики и целей национальной безопасности, которые содержатся в стратегической культуре страны. Очевидно, что возрастающий уровень поляризации в американском обществе и в политической системе оказывает особое влияние на открытую американскую политическую систему, которая «ориентирована на общество». Открытость политической системы подчеркивает важность доступности и потенциального влияния социальных субъектов, таких как группы гражданского общества, НПО, лоббистские группы и различные типы групп экономических интересов на принятие решений в области внешней политики.

Наконец, внутренние государственные институты считаются важной переменной, поскольку они не только участвуют в принятии внешнеполитических решений, но и имеют решающее значение, когда дело доходит до их выполнения. Отказавшись от представления о государствах как о последовательных и рациональных субъектах, неореализм, как международно-политическая теория, указывает на то, что различные государственные институты могут преследовать свои собственные конкретные интересы и цели во внешней политике. Часто министерства иностранных дел сталкиваются с рядом «соперников» среди правительственных ведомств. На этом этапе Кристофер Хилл предлагает ввести классическую теорию «бюрократической политики» [7], поскольку идея бюрократической политики имеет важные последствия для изучения внешней политики. Более того, это также открывает аналитическую возможность для глубокого анализа процесса принятия решений, которые являются одновременно иррациональными и непоследовательными, поскольку каждое государственное учреждение может преследовать свои собственные узкие интересы.

Таким образом, в статье сформулированы пояснительные гипотезы, связанные с каждой из четырех промежуточных переменных. Гипотезы используются для фокусирования на четырех важных фактора, которые как по отдельности, так и вместе дают возможные объяснения формирования или изменений поведения государства на международной арене.

Бюллетень науки и практики /Bulletin of Science and Practice Т. 7. №5. 2021

Восприятие основных лиц, принимающих решения во внешней политике. Первоначально было трудно получить ясное представление о личном восприятии Дональдом Трампом американской внешней политик и почему администрация Трампа выступала с таким количеством внезапных и неожиданных внешнеполитических инициатив. Однако в июне 2018 г. Джеффри Голдберг представил фрагменты того, что было описано как «доктрина Трампа». Основное содержание доктрины, а также цели и задачи внешней политики США были сведены к уверенности Трампа в том, что «Соединенные Штаты никому ничего не должны — особенно своим союзникам» [8]. Такое восприятие подразумевает, что американский президент считает, что 70 лет тесных трансатлантических отношений, включая альянс с НАТО, не подразумевают каких-либо обязательств для США перед Европой, не говоря уже о Европейском Союзе.

Мировоззрение Трампа было основано на трех элементах. Во-первых, ему не нравились военные союзы Америки, которые он считал вредными или прямой и реальной угрозой для США. Союзники связывают и эксплуатируют США своими соглашениями о свободной торговле и военными союзами и своими бесконечными ожиданиями преференциального режима. Следовательно, десятилетия старых дружеских отношений, таких как трансатлантический альянс, не стали священными для президента Трампа [9].

Еще во время своей президентской кампании в 2016 г. Д. Трамп поднял вопросы об актуальности альянса после окончания «холодной войны». Он утверждал, что США несут слишком большую ответственность за безопасность Европы и был твердо убежден в том, что мировая экономика несправедлива по отношению к США. Вследствие восприятия того, что союзы не приносят США пользы, Трамп считал, что сохранение союзников и противников в постоянном дисбалансе приносит пользу США. Все это определилось в общую политическую позицию, подразумевающую, что США не должны беспокоиться о других странах, их интересах и других мнениях.

Д. Трамп как президент последовательно выполнял внешнеполитические обещания, которые он дал во время предвыборной кампании в 2016 г. сосредоточившись на возможности «отключении» Америки от международного порядка, созданного после Второй мировой войны. Президент был последователен в реализации односторонней стратегии, подчеркивая такие понятия, как «национальная честь» и «репутация», как неотъемлемые элементы его тезиса «Америка прежде всего». Одним из примеров односторонних взглядов Д. Трампа было его желание выйти из Парижского соглашения по климату, что продемонстрировало удивительную согласованность между декларациями, сделанными во время предвыборной кампании, и политическими инициативами, реализованными администрацией Трампа.

Назначение Джона Болтона, сторонника жесткой линии внешней политики, на должность советника по национальной безопасности подчеркнуло важность назначений, основанных на сильных идеологических взглядах и заявлениях. Дж. Болтон проявил себя как ястреб во внешней политике со склонностью к односторонним действиям. Мировоззрение Болтона характеризуется глубоким недоверием к дипломатии для разрешения споров. Он был убежден, что сила и принуждение предпочтительнее для продвижения интересов США, и что одна только сила обеспечит сохранение американского доминирования в международной системе. Болтон верил в односторонность и очень скептически относился к многосторонности, публично выступал за нанесение превентивных ударов по Ирану и Северной Корее и за смену режима в обеих странах [10].

Взгляды разделяемые Д. Трампом, госсекретарем М. Помпео и Дж. Болтоном, не

Бюллетень науки и практики /Bulletin of Science and Practice Т. 7. №5. 2021

способствовали поддержанию тесных доверительных отношений между европейскими союзниками, другими союзниками и США. Однако уровень согласия между тремя руководителями был особенно виден в отношении ряда спорных внешнеполитических шагов, таких как выход из Парижского соглашения, выход из ядерной сделки Ирана и Транстихоокеанского торгового соглашения (ТТП). Торговые войны против ЕС и Китая также отражали сильные националистические и односторонние взгляды, разделяемые президентом, госсекретарем и советником по национальной безопасности.

Однако степень согласия между ключевыми лицами, принимающими решения, не следует переоценивать. Между М. Помпео и Дж. Болтоном возник ряд разногласий по конкретным вопросам политики. Например, о том, как разрешить иранский конфликт во время конфронтации между двумя странами весной 2019 г., стали достоянием общественности. Они также разошлись в своем подходе к режиму Северной Кореи. Здесь президент был одинок в своем мнении о том, что Ким Чен Ын — заслуживающий доверия партнер. У Помпео также были серьезные разногласия с президентом по поводу политического подхода в отношении Ирана и Северной Корее — насколько жестко США должны подойти к Северной Корее и Ирану и в том случае, если потребуется применить военную силу. Между ними также были разногласия в отношении Сирии и Израиля, включая одностороннее признание аннексии Израилем Голанских высот.

Однако наиболее серьезным последствием неустойчивой внешней политики Д. Трампа стала потеря доверия к Америке в международных делах [11].

Стратегическая культура и грандстратегия. Вторая гипотеза утверждает, что Д. Трампу удалось резко изменить стратегическую культуру и грандстратегию, продвигая США в изоляционистском направлении. Стратегическая культура и общая стратегия глубоко укоренились в сознании политической элиты о путях представлениях национальной безопасности, что привело Патрика Портера к выводу, что «фундаментальные обязательства в области безопасности трудно изменить даже в условиях потрясений» [12]. Наиболее фундаментальные представления в американской стратегической культуре находятся между идеями изоляционизма и интервенционизма.

Общая стратегия, склоняющаяся к интервенционистской ориентации, и состоит из ключевых взаимосвязанных компонентов, которые повлияли на содержание внешней политики США в течение последних десятилетий: 1) США должны иметь превосходство в военном отношении; 2) США должны успокаивать и сдерживать своих союзников; 3) США должны интегрировать другие государства в созданные ими международные институты, такие как НАТО, ООН и свободные рынки, такие как ВТО; 4) США должны сдерживать распространение ядерного оружия.

Идея Д. Трампа «Америка прежде всего» отражала радикально иное видение США, основанное на взглядах президента США Эндрю Джексона (1829-1837, первый президент от демократической партии) во внешней политике. По сути, он выступал за одностороннюю и предпочитал жесткую силу.

Если обратиться к первому компоненту грандстратегии, согласно которой США должны иметь военное превосходство, мало что изменилось за годы президентства Д. Трампа. Скорее наоборот, поскольку Трамп способствовал значительному увеличению оборонного бюджета, «американская приверженность военной силе остается важной целью, и союзники добавляют ровно столько денег в свои планы обороны, чтобы успокоить президента. Другими словами, это обычный бизнес» [13].

Д. Трамп нанес наибольший ущерб второму компоненту стратегии, касающегося

Бюллетень науки и практики /Bulletin of Science and Practice Т. 7. №5. 2021

отношения с союзниками. Неоднократные нападки Трампа на европейских партнеров по НАТО за невыполнение своих финансовых обязательств раздражали союзников. Выход из ядерной сделки с Ираном в мае 2018 г. указывал в том же направлении, поскольку он произошел после прямых переговоров между американским президентом и Э. Макроном и А. Меркель, которые советовали Трампу не отказываться от соглашения [14].

Скептическое отношение президента к европейскому сотрудничеству в рамках ЕС нашло отражение в Стратегии национальной безопасности (2017) и в других стратегических документах, в которых почти не упоминается Европейский Союз. В Стратегии национальной безопасности Европа упоминалась как: «сильная и свободная Европа, которая имеет жизненно важное значение для Соединенных Штатов. Нас связывает общая приверженность принципам демократии, свободы личности и верховенства закона» [15]. Аналогичным образом, в Стратегии национальной обороны (2018) подчеркивается, что «сильная и свободная Европа, связанная согласованными принципами демократии, национального суверенитета и приверженностью статье 5 договора НАТО, жизненно важна для нашей безопасности» [16]. В то же время в Стратегии национальной обороны подчеркивалось, что США ожидают, что европейские партнеры адаптируются к новым вызовам безопасности и, что они должны были увеличить свои расходы на оборону и модернизацию.

Что касается третьего компонента, международных институтов и свободных рынков, то администрация Трампа явно отказалась от проторенных путей либерального международного порядка. Помимо выхода США из ряда международных соглашений, таких как Парижское соглашение по климату, ядерная сделка с Ираном, региональные соглашения о свободной торговле, такие как «ТТП», администрация начала торговые войны против друзей и союзников в Европе, с Канадой и Китаем.

Основываясь на политических инициативах и стратегических документах, выпущенных в 2017 и 2018 гг., можно сделать вывод о том, что администрация Д. Трампа стремилась подорвать политику бывших администраций и, таким образом, изменить ключевые элементы грандстратегии США. Все эти инициативы и решения соответствовали философии и изоляционистскому мышлению присуще стратегической культуре периода президентства Эндрю Джексона. Однако политические инициативы, выдвинутые Д. Трампом, не были полностью изоляционистскими, а сосредотачивались в первую очередь на Америке с приверженностью к НАТО в качестве возможного, хотя и неоднозначного исключения. Это не позволяет сделать однозначный вывод о том, что Д. Трамп смог изменить стратегическую культуру США в течение своего правления.

Соотношение государство-общество. Третья гипотеза основана на том, что поляризация американской политической системы позволила администрации Д. Трампа выдвинуть внешнеполитические инициативы, которые противоречили традиционным приоритетам внешней политики. Ключевым элементом отношений между государством и обществом является степень гармонии ли или отсутствия понимания между государством и обществом.

С конца 1970-х гг. в США наблюдалось устойчивое усиление поляризации в Палате представителей и в Сенате. Сегодня наблюдается повышенный уровень партийной поляризации как на уровне элиты, так и на массовом уровне, что означает, что люди все чаще не идентифицируют себя с политическими партиями, а выступают против них [17].

Политическая поляризация связана с доверием населения к правительству, и с середины 1960-х гг. произошло заметное снижение общественного доверия к правительству США. Пятьдесят лет назад около 75% населения доверяли федеральному правительству. В 2016 г. этот показатель упал ниже 25%, и в течение первого года правления Трампа снижение

Бюллетень науки и практики /Bulletin of Science and Practice Т. 7. №5. 2021

продолжалось [18]. Подобная эрозия доверия к властям и частному бизнесу была выявлена, когда акцент был распространен на СМИ, церкви, корпорации и университеты. Данные показывают, что спад не был изолированным явлением, а отражал более широкую тенденцию, характеризовавшую американское общество до прихода к власти Д. Трампа. Последователи Трампа высказывали недоверие к людям, которые много лет формировали американскую внешнюю политику, и очень скептически относились к участию мировых проблем предыдущих правительств. Хотя последователи Д. Трампа не доверяли элите Вашингтона и ее склонностям к международному сотрудничеству, джексоновские националисты знали о Трампе одно: «он однозначно на их стороне» [19].

Результаты опроса американского общественного мнения и внешней политики США, проведенный Чикагским советом по глобальным делам, показали, что все больший процент американской общественности поддерживает активную роль США в мировых делах . Точно так же не менее 75% поддержали американские обязательства перед НАТО [20]. Данные сохранились на уровне в 2017 и 2018 гг., несмотря на то, что НАТО была одной из излюбленных целей критики Д. Трампа. С другой стороны, отчет исследовательского центра Pew Research Center за 2017 г. показал растущие различия между демократами и республиканцами в их взглядах на НАТО, указав на наличие поляризации во внешней политике. В отчете указано, что менее 50% республиканцев поддерживают НАТО [21].

Однако две политические партии разошлись по ключевым вопросам внешней политики — использование силы и важность многосторонних институтов, таких как НАТО и ООН и растущая поляризация фактически закрыла возможность для более тесного сотрудничества между исполнительной властью и Конгрессом, что также усложнило поиск общих взглядов во внешней политике.

Поляризация повлияла на формирование внешней политики. Это сделало двухпартийный консенсус по внешнеполитическим инициативам труднодостижимым делом и открыло путь для политических инициатив, которые имели только однопартийную политическую поддержку. Более того, поляризация увеличивала риск резких колебаний политики от одной администрации к другой, что усложняло выполнение долгосрочных обязательств перед союзниками и партнерами.

Стремясь реализовать иное видение внешней политики, президент Трамп в 2016 г. пообещал «осушить болото» — изгнать элиту, находящуюся в Вашингтоне, округ Колумбия. Конкретно «болото» относится к двухпартийному классу бывших чиновников, комментаторов СМИ, авторов и пропагандистов общественного мнения и сотрудников аналитических центров, которые постоянно беспокоятся о «крахе американского порядка безопасности» [22].

Такое понимание интересов США двухпартийной элиты Вашингтона в области национальной безопасности привело к тому, что бывший спичрайтер Б. Обамы Бен Роудс назвал ее «Blob» — «пятном» («клякса»). Исторически сложилось так, что эта часть элиты обнажает ястребиные взгляды, которые, как правило, втягивали США в большие неприятности за рубежом. Для этой группы республиканских и демократических экспертов по внешней политике было характерно то, что они являются сторонниками стратегии глобальной либеральной гегемонии США, которая в качестве дополнительной выгоды обеспечивала их «полную занятость». Именно по этой причине, как указывает, почти все аналитические центры, лобби и группы интересов были сторонниками интервенционистских идей во внешней политике США.

Таким образом, отношения между государством и обществом в Америке при Д. Трампа

Бюллетень науки и практики /Bulletin of Science and Practice Т. 7. №5. 2021

характеризовались сильной поляризацией, которая наиболее рельефно обозначилась среди населения, и опросы общественного мнения демонстрировали сильный скептицизм по отношению к установленным приоритетами внешней политики, связанными с участием США в международных делах. Поляризация, стала особенно заметной и внутри политической системы и элиты, она препятствует достижению компромисса, усиливает недоверие и, в конечном итоге, препятствует функционированию государственных институтов.

Поляризация американской политической системы, поддерживаемая сильными популистскими националистическими настроениями среди многих избирателей Трампа, способствует объяснению того, как Д. Трамп смог выступить со многими внешнеполитическими инициативами, которые явно противоречили традиционным приоритетам внешней политики США.

Правительственные учреждения. Четвертая гипотеза утверждает, что Д. Трамп и его близкие соратники смогли ослабить (маргинализировать) ключевые внешнеполитические правительственные институты, такие как государственный департамент и министерство обороны. Ослабление их влияния означало, что они не обладают достаточно знаниями международной ситуации, и понимания ограниченных возможностей использования военной силы.

Вместе с Белым домом, Казначейство, Объединенный комитет начальников штабов, ЦРУ и Совет национальной безопасности, а также два правительственных департамента являются основными участниками внешней политики США. Не только президент, но и Конгресс наделен значительными внешнеполитическими полномочиями. В последние годы общий баланс между двумя ветвями власти имел тенденцию усиления в пользу президентов. Типичная ситуация заключалась в том, что Конгресс реагировал на инициативы президента, а не запускал собственную внешнеполитическую повестку дня.

Данные американской ассоциации дипломатической службы показали, что 60% высокопоставленных кадровых офицеров Госдепартамента уволились в течение первого года работы Трампа. К апрелю 2018 г. было заполнено менее половины всех должностей высшего уровня, требующих утверждения Сенатом. Жизненно важные посты послов в Египте, Саудовской Аравии, Южной Корее и Южной Африке не были заполнены. Это привело наблюдателей к выводу, что Госдепартамент был «нефункциональным» и «поставлен на грань разорения» [23].

Назначение в марте 2018 г. Майка Помпео на пост госсекретаря никак не изменило ситуацию. Замораживание приема на работу способствовало деморализации многих сотрудников и стало символом руководства, которое не ценит свою работу. Если оценка верна, это означает, что ведомству было очень сложно преследовать традиционные внешнеполитические цели США. Более того, заметное ослабление ведомства означало, что его сотрудникам становилось все труднее обращаться к президенту с политическими советами, основанными на знании прошлой дипломатической практики и потенциальной ценности дипломатии для внешней политики.

В отличие от Госдепартамента, министерство обороны получило увеличивающееся финансирование. В 2017 г. финансовом году расходы на оборону составили более $ 600 млрд., в 2019 г. — $ 717 млрд. В отличие от отношений президента с Госдепартаментом, Трамп открыто поддержал вооруженные силы, пообещав оказывать им максимальную поддержку

Однако личное поведение президента обострило отношения между Белым домом и

Бюллетень науки и практики /Bulletin of Science and Practice Т. 7. №5. 2021

Пентагоном. Президент Трамп постоянно держал Пентагон в стороне от административных решений, вызывая путаницу и сомнения относительно позиции США по вопросам национальной безопасности. Представители Пентагона были ошеломлены многочисленными внезапными изменениями в политике, когда Белый дом делал заявления по вопросам безопасности без предварительного согласования или уведомления Пентагона.

Ключевыми примерами явились распоряжение Трампа запретить трансгендерную военную службу, выход из ядерной сделки Ирана, объявление о прекращении совместных военных учений на Корейском полуострове. По ряду важнейших оборонных вопросов офицеры и официальные лица Пентагона не согласились с президентом и Белым домом. Это было в случае создания космических сил, из-за ценности трансатлантического военного союза, временной остановки военных учений в Южной Корее и из-за желания Трампа провести военный парад в Вашингтоне [24].

Наконец, в апреле 2018 г. Джон Болтон был назначен советником по национальной безопасности. Когда он принял эту должность, он заменил ряд сотрудников своими собственными людьми, сократил численность персонала и назначение лояльный сотрудников в Совет национальной безопасности, которое было истолковано так, как если бы «Болтон концентрировал свою власть . Он определенно сделал себя невероятно могущественным, устранив другие центры силы, которые исторически существовали в СНБ» [25]. Согласно недавней книге Уильяма Бернса об американской дипломатии, за последние три десятилетия СНБ увеличился в размерах и превратился в «кризисный центр для иностранцев», которому уделяется приоритетное внимание на быстрые военные решения вместо поиска дипломатических решений проблем и вызовов.

За годы президентства Д. Трампа произошли очень существенные изменения: Госдепартамент был ослаблен резким сокращением числа опытных сотрудников, и, таким образом, потенциал его влияния на формирование внешней политики был сильно ограничен. Министерство обороны было отодвинуто на задний план при принятии важных политических решений, несмотря на то, что министерство и вооруженные силы получали увеличивающееся финансирование. Это приводит к выводу, что Д. Трамп в тесном сотрудничестве с Дж. Болтоном и его СНБ и Майком Помпео достиг положения, при котором стало возможным реализовывать свои конкретные внешнеполитические цели без потенциально сдерживающего влияния со стороны опыта и влияния Государственного департамента, Пентагона и Конгресса.

Таким образом, на основе проведенного анализа можно представить ряд выводов. Во-первых, ключевые лица, принимающие решения во внешней политике, такие как Д. Трамп, М. Помпео и Дж. Болтон, в основном разделяли точку зрения Трампа и полагали, что чрезмерная активная и интервенционистская внешняя политика бывших администраций не в интересах США. Они вместе разделяли глубоко укоренившийся скептицизм по отношению к альянсам и союзникам, которые способствуют объяснению того, почему администрация Трампа выдвинула так много инициатив, направленных на пересмотр установленных приоритетов американской внешней политики.

Во-вторых, внешнеполитические инициативы администрации Трампа сильно отличались от политики прежних администраций. Пока рано делать выводы о том, подрываются ли ключевые элементы грандстратегии США после его правления. С другой стороны, нет никаких сомнений в том, что внешняя политика администрации Трампа бросила серьезный вызов стратегической культуре, продвигая ее в одностороннем направлении, подчеркивая узкое толкование национальных интересов США вместо

Бюллетень науки и практики /Bulletin of Science and Practice Т. 7. №5. 2021

сохранения интервенционистского и многостороннего подхода к внешней политике. Неустойчивое и часто непредсказуемое поведение президента во внешних делах мешает сделать однозначный вывод о том, в какой степени американская стратегия будет изменена в течение ближайших лет президентства Джо Байдена.

В-третьих, сильная поляризация американской политической системы и американского общества открыли путь для выдвижения партийных инициатив в рамках внешней политики США. Несомненно, фоном переориентации внешнеполитических инициатив была успешная маргинализация Д. Трампом двухпартийного консенсуса по внешней политике в Вашингтоне в сочетании с недвусмысленной поддержкой его политических последователей. Поляризация политической системы и американского общества блокировало достижение компромиссов и согласование умеренных политических решений.

В-четвертых, сокращение штата и снижение роли специалистов в области внешней политики означало, что альтернативные мнения и политические предложения были практически заглушены. При этом, в то время как позиции Госдепартамент и Пентагон были ослаблены, Совет национальной безопасности занял ведущее место в «милитаризации» американской внешней политики.

В результате этих различных шагов были устранены многие традиционные препятствия для проведения односторонней внешней политики. Поэтому Д. Трамп и его администрация смогли представить и запустить значительное количество политических инициатив, противоречащих заявленным и установленным приоритетам внешней политики США. К окончанию его срока не все заявленные инициативы были реализованы, но впереди, возможно, открыт путь для последующих изменений администрации Джо Байдена.

1. Ikenberry G. J. The end of liberal international order? // International Affairs. 2018. V. 94. №1. P. 7-23. https://doi.org/10.1093/ia/iix241

2. Goldgeier J., Saunders E. N. The unconstrained presidency: checks and balances eroded long before Trump // Foreign Aff. 2018. V. 97. P. 144.

3. Gaddis J. L. Grand strategy in the second term // Foreign Affairs. 2005. V. 84. №1. P. 2. https://doi.org/10.2307/20034202

4. Ripsman N. M., Taliaferro J. W., Lobell S. E. Neoclassical realist theory of international politics. Oxford University Press, 2016. https://doi.org/10.1093/acprof:oso/9780199899234.003.0002

5. Alden C., Aran A. Foreign policy analysis: new approaches. Routledge, 2019.

6. Silove N. Beyond the buzzword: the three meanings of «grand strategy» // Security Studies.

2018. V. 27. №1. P. 27-57. https://doi.org/10.1080/09636412.2017.1360073

7. Hill C. Foreign policy in the twenty-first century. Macmillan International Higher Education, 2015.

8. Goldberg J. A senior White House official defines the Trump doctrine: ‘We’re America, bitch’ // The Atlantic. 2018. V. 11.

9. Friedman Lissner R., Rapp-Hooper M. The day after Trump: American strategy for a new international order // The Washington Quarterly. 2018. V. 41. №1. P. 7-25. https://doi.org/10.1080/0163660X.2018.1445353

10. Gramer R., De Luce D. Bolton’s Pick for Deputy Could Roil Pentagon Relations // Foreign Policy. 2018.

11. Cohen E. A. America’s Long Goodbye: The Real Crisis of the Trump Era // Foreign Aff.

2019. V. 98. P. 138.

Бюллетень науки и практики /Bulletin of Science and Practice Т. 7. №5. 2021

12. Porter P. Why America’s grand strategy has not changed: Power, habit, and the US Foreign policy establishment // International Security. 2018. V. 42. №04. P. 9-46. https://doi.org/10.1162/isec_a_00311

13. Posen B. R. The Rise of Illiberal Hegemony: Trump’s Surprising Grand Strategy // Foreign Aff. 2018. V. 97. P. 20.

14. Smith J. Rizzo R. Trump’s War on Europe Is Revving Up // Foreign Policy. 2018, March 9. https://clck.ru/UhsQ2

15. National Security Strategy of the United States of America. Washington: The White House, 2017. https://clck.ru/UhsQU

16. National Defense Strategy. Washington: Pentagon, 2018. https://clck.ru/UhsQc

17. Webster S. W. It’s personal: The Big Five personality traits and negative partisan affect in polarized US politics // American behavioral scientist. 2018. V. 62. №1. P. 127-145. https://doi.org/10.1177/0002764218756925

18. Rohac D., Kennedy L., Singh V. Drivers of authoritarian populism in the United States: A primer // AEI Paper & Studies. 2018. P. 1L.

19. Mead W. R. The Jacksonian revolt: American populism and the liberal order // Foreign Aff. 2017. V. 96. P. 2.

20. Smeltz D., Daalder I., Friedhoff K, Kafura C. What American Think about America First. Chicago: The Chicago Council on Global Affairs, 2017.

21. Fagan M. NATO Is Seen Favorably in Many Member Countries, but Almost Half of Americans Say It Does Too Little. Pew Research Center, 2018.

22. Samuels D. The aspiring novelist who became Obama’s foreign-policy guru // New York Times. 2016. V. 5.

23. Farrow R. War on Peace: The End of Diplomacy and the Decline of American Influence. WW Norton & Company, 2018.

24. Mitchell E. Twelve Times Trump Surprise Pentagon. The Hill, 2018.

25. Tracy A. This could go to hell in a handback: Is John Bolton playing games with Trump. Vanity Fair. 2018.

1. Ikenberry, G. J. (2018). The end of liberal international order? International Affairs, 94(1), 7-23. https://doi.org/10.1093/ia/iix241

2. Goldgeier, J., & Saunders, E. N. (2018). The unconstrained presidency: checks and balances eroded long before Trump. Foreign Affairs, 97, 144.

3. Gaddis, J. L. (2005). Grand Strategy in the Second Term. Foreign Affairs, 84(1), 2. https://doi.org/10.2307/20034202

4. Ripsman, N. M., Taliaferro, J. W., & Lobell, S. E. (2016). Neoclassical realist theory of international politics. Oxford University Press. https://doi.org/10.1093/acprofoso/9780199899234.003.0002

5. Alden, C., & Aran, A. (2019). Foreign policy analysis: new approaches. Routledge.

6. Silove, N. (2018). Beyond the buzzword: the three meanings of «grand strategy». Security Studies, 27(1), 27-57. https://doi.org/10.1080/09636412.2017.1360073

7. Hill, C. (2015). Foreign policy in the twenty-first century. Macmillan International Higher Education.

8. Goldberg, J. (2018). A senior White House official defines the Trump doctrine: ‘We’re America, bitch’. The Atlantic, 11.

9. Friedman Lissner, R., & Rapp-Hooper, M. (2018). The day after Trump: American strategy

Бюллетень науки и практики /Bulletin of Science and Practice Т. 7. №5. 2021

for a new international order. The Washington Quarterly, 41(1), 7-25. https://doi.org/10.1080/0163660X.2018.1445353

10. Gramer, R., & De Luce, D. (2018). Bolton’s Pick for Deputy Could Roil Pentagon Relations. Foreign Policy.

11. Cohen, E. A. (2019). America’s Long Goodbye: The Real Crisis of the Trump Era. Foreign Affairs, 98, 138.

12. Porter, P. (2018). Why America’s grand strategy has not changed: Power, habit, and the US Foreign policy establishment. International Security, 42(04), 9-46. https://doi.org/10.1162/isec_a_00311

13. Posen, B. R. (2018). The Rise of Illiberal Hegemony: Trump’s Surprising Grand Strategy. Foreign Affairs, 97, 20.

14. Smith, J., & Rizzo, R. (2018, March 9). Trump’s War on Europe Is Revving Up. Foreign Policy. https://clck.ru/UhsQ2

15. (2017). National Security Strategy of the United States of America. Washington, The White House. https://clck.ru/UhsQU

16. (2018). National Defense Strategy. Washington, Pentagon. https://clck.ru/UhsQc

17. Webster, S. W. (2018). It’s personal: The Big Five personality traits and negative partisan affect in polarized US politics. American behavioral scientist, 62(1), 127-145. https://doi.org/10.1177/0002764218756925

18. Rohac, D., Kennedy, L., & Singh, V. (2018). Drivers of authoritarian populism in the United States: A primer. AEIPaper & Studies, 1L.

19. Mead, W. R. (2017). The Jacksonian revolt: American populism and the liberal order. Foreign Affairs, 96, 2.

20. Smeltz, D., Daalder, I., Friedhoff, K., & Kafura, C. (2017). What American Think about America First. Chicago, The Chicago Council on Global Affairs.

21. Fagan, M. (2018). NATO Is Seen Favorably in Many Member Countries, but Almost Half of Americans Say It Does Too Little. Pew Research Center.

22. Samuels, D. (2016). The aspiring novelist who became Obama’s foreign-policy guru. New York Times, 5.

23. Farrow, R. (2018). War on Peace: The End of Diplomacy and the Decline of American Influence. WW Norton & Company.

24. Mitchell, E. (2018). Twelve Times Trump Surprise Pentagon. The Hill.

25. Tracy, A. (2018). This could go to hell in a handback: Is John Bolton playing games with Trump. Vanity Fair.

Векторы внешней политики сша

Деятельность Д. Трампа на президентском посту является предметом ожесточённой внутриполитической борьбы в США. Не стала исключением и внешняя политика 45-го президента, которая по ряду ключевых вопросов идёт вразрез с некоторыми американскими внешнеполитическими традициями последних десятилетий. Ещё в период избирательной кампании 2016 г. Д. Трамп высказывал сомнения по поводу разумности военных интервенций США на Ближнем Востоке (в этой связи он чаще упоминал Афганистан и Ирак), поставил под вопрос ценность союзнических обязательств, которые являются порождением другой исторической эпохи – биполярной конфронтации двух сверхдержав периода холодной войны. Он критиковал изъяны свободы международной торговли, которые привели к огромному торговому дефициту страны. (согласно данным статистики американского правительства за 2019 г., внешнеторговый дефицит США составил 616,8 млрд долл.) 1 , выражал сомнения по поводу преимуществ открытой взаимозависимой глобальной экономики, назвал «ужасными» готовившиеся предыдущей администрацией торговые пакты США с Европой и АТР. Американский политолог П. Макдональд отмечает, что «Трамп вступил в должность президента с совершенно иным, чем у мейнстрима, видением международных проблем, с сильной политической мотивацией быть непохожим на своего предшественника, в сравнительно благоприятной внутриполитической ситуации, учитывая контроль республиканцев над обеими платами Конгресса» 2 .

1. 2019 Trade Gap is $616.8 Billion. Bureau of Economic Analysis. February 5, 2020. Available at: >>> (accessed 11.2.2020).

2. Paul K. Macdonald. America First? Explaining Continuity and Change in Trump’s Foreign Policy. Political Science Quarterly. 2018. Vol. 133. № 3, pp. 408-409.

Дискуссии о внешней политике президента Д. Трампа

Деятельность Д. Трампа на президентском посту является предметом ожесточённой внутриполитической борьбы в США. Не стала исключением и внешняя политика 45-го президента, которая по ряду ключевых вопросов идёт вразрез с некоторыми американскими внешнеполитическими традициями последних десятилетий. Ещё в период избирательной кампании 2016 г. Д. Трамп высказывал сомнения по поводу разумности военных интервенций США на Ближнем Востоке (в этой связи он чаще упоминал Афганистан и Ирак), поставил под вопрос ценность союзнических обязательств, которые являются порождением другой исторической эпохи – биполярной конфронтации двух сверхдержав периода холодной войны. Он критиковал изъяны свободы международной торговли, которые привели к огромному торговому дефициту страны. (согласно данным статистики американского правительства за 2019 г., внешнеторговый дефицит США составил 616,8 млрд долл.) 1 , выражал сомнения по поводу преимуществ открытой взаимозависимой глобальной экономики, назвал «ужасными» готовившиеся предыдущей администрацией торговые пакты США с Европой и АТР. Американский политолог П. Макдональд отмечает, что «Трамп вступил в должность президента с совершенно иным, чем у мейнстрима, видением международных проблем, с сильной политической мотивацией быть непохожим на своего предшественника, в сравнительно благоприятной внутриполитической ситуации, учитывая контроль республиканцев над обеими платами Конгресса» 2 .

Д. Трамп склонен рассматривать международные проблемы в дихотомическом ключе, без полутонов, и эта чёткость позиции находит отклик у его избирателей. Он исходит из того, что интересы США по многим вопросам могут не совпадать с интересами других стран, отношения с которыми он воспринимает в первую очередь через призму конкуренции, а не партнёрства. Взгляды президента на ряд важных проблем международных отношений, таких как режим мировой торговли, изменение климата, миграция, союзнические обязательства, настраивали западных политологов либерального толка на алармистские пророчества. По мнению видного американского теоретика международных отношений Дж. Ная (Гарвардский университет), «выборы в 2016 г. президента, в основе деятельности которого лежат национализм и протекционизм, и который встречает резкое неприятие со стороны союзников США, явились крупным политическим сдвигом после 70 лет в целом последовательной политики» 3 . Он полагает, что для Д. Трампа характерно узкое толкование американских национальных интересов, принижение роли демократии как источника «мягкой силы» США. По его словам, «в понимании нынешнего американского президента нет никакого международного сообщества, а союзники – это «безбилетники», которые пользуются Соединёнными Штатами». Дж. Най замечает, что «система американских союзов и многосторонних институтов помогала поддерживать безопасность и стабильность в мире, и в американском общественном мнении сложился широкий внутренний консенсус, что защита и расширение этого порядка отвечает национальным интересам» 4 . Этот консенсус начал разрушаться в 2016 г., когда впервые один из двух главных кандидатов в президенты США поставил под сомнение незыблемость упомянутых постулатов.

3. Joseph S. Nye. The rise and fall of American hegemony from Wilson to Trump. International Affairs. January 2019. Vol. 95. № 1. P. 69.

4. Joseph S. Nye, op. cit., p. 73.

Д. Трамп склонен рассматривать международные проблемы в дихотомическом ключе, без полутонов, и эта чёткость позиции находит отклик у его избирателей. Он исходит из того, что интересы США по многим вопросам могут не совпадать с интересами других стран, отношения с которыми он воспринимает в первую очередь через призму конкуренции, а не партнёрства. Взгляды президента на ряд важных проблем международных отношений, таких как режим мировой торговли, изменение климата, миграция, союзнические обязательства, настраивали западных политологов либерального толка на алармистские пророчества. По мнению видного американского теоретика международных отношений Дж. Ная (Гарвардский университет), «выборы в 2016 г. президента, в основе деятельности которого лежат национализм и протекционизм, и который встречает резкое неприятие со стороны союзников США, явились крупным политическим сдвигом после 70 лет в целом последовательной политики» 3 . Он полагает, что для Д. Трампа характерно узкое толкование американских национальных интересов, принижение роли демократии как источника «мягкой силы» США. По его словам, «в понимании нынешнего американского президента нет никакого международного сообщества, а союзники – это «безбилетники», которые пользуются Соединёнными Штатами». Дж. Най замечает, что «система американских союзов и многосторонних институтов помогала поддерживать безопасность и стабильность в мире, и в американском общественном мнении сложился широкий внутренний консенсус, что защита и расширение этого порядка отвечает национальным интересам» 4 . Этот консенсус начал разрушаться в 2016 г., когда впервые один из двух главных кандидатов в президенты США поставил под сомнение незыблемость упомянутых постулатов.

3Однако немало западных экспертов изначально ставили под сомнение возможности Д. Трампа радикально изменить традиционную модель внешнеполитического поведения США. Действительно, в своей основе его подход едва ли может рассматриваться как антитеза той стратегической линии, которой многие десятилетия следует американская политическая элита в международных делах, несмотря на отклонение Д. Трампа от некоторых базовых постулатов политики предыдущих администраций. К тому же нельзя сбрасывать со счетов институциональные и бюрократические механизмы торможения радикальных изменений, структурные и внутриполитические ограничители, особенно противодействие Конгресса и мотивированных лоббистских групп влияния, – всех тех факторов, которые способны ограничивать своеволие и амбиции 45-го президента.

Результаты внешнеполитической деятельности Д. Трампа по итогам прошедшего периода его президентства оказались далеко не столь революционными, как они могли бы быть исходя из его предвыборных заявлений и обещаний 2016 года. Прежде всего это относится к участию США в военно-политических альянсах. Политолог П. Макдональд указывает на удивительную последовательность американской политики в отношении Европы и Восточной Азии в президентство Д. Трампа: «США не отказались от своих договорных обязательств, продолжают тесно работать с европейскими союзниками в вопросах совместных учений и коллективной обороны, продолжают оказывать экономическое и дипломатическое давление на Россию» 5 .

Результаты внешнеполитической деятельности Д. Трампа по итогам прошедшего периода его президентства оказались далеко не столь революционными, как они могли бы быть исходя из его предвыборных заявлений и обещаний 2016 года. Прежде всего это относится к участию США в военно-политических альянсах. Политолог П. Макдональд указывает на удивительную последовательность американской политики в отношении Европы и Восточной Азии в президентство Д. Трампа: «США не отказались от своих договорных обязательств, продолжают тесно работать с европейскими союзниками в вопросах совместных учений и коллективной обороны, продолжают оказывать экономическое и дипломатическое давление на Россию» 5 .

Американские дискуссии о внешней политике Д. Трампа отражают не только идейные и концептуальные различия между их участниками. Дополнительную остроту придаёт им ожесточённая политическая борьба между сторонниками и противниками президента, между Белым домом и Конгрессом, что затрудняет американским политологам формулирование беспристрастной и объективной оценки действий президента. Неожиданные шаги Д. Трампа многие из них, особенно представители либеральных кругов, склонны трактовать как проявление хаотичного и непоследовательного характера его внешней политики. Однако далеко не все политические эксперты разделяют эту точку зрения. Так, например, К. Каль (Стэнфордский университет) и Х. Брэндс (Университет Дж. Хопкинса) уверены, что за комментариями президента по поводу международных событий просматривается давно сформировавшаяся, вполне отчётливая модель восприятия, а упоминавшийся П. Макдональд заключает, что «взгляды Трампа на американскую внешнюю политику, если рассматривать их в совокупности, оказываются удивительно чёткими и последовательными» 6 . С его оценкой совпадает мнение британских политологов Дж. Бью и Д. Джонса, которые подчёркивают, что Д. Трамп гораздо более последователен в своих взглядах на международные отношения, чем полагают многие наблюдатели. Они констатируют, что заявления 45-го президента соответствуют тем идеям, которые он высказывал до своего избрания на президентский пост 7 .

6. Paul K. Macdonald. op. cit., p. 409.

7. John Bew, David Martin Jones. A Trump Doctrine? The National Interest. January-February 2018. P. 43.

Американские дискуссии о внешней политике Д. Трампа отражают не только идейные и концептуальные различия между их участниками. Дополнительную остроту придаёт им ожесточённая политическая борьба между сторонниками и противниками президента, между Белым домом и Конгрессом, что затрудняет американским политологам формулирование беспристрастной и объективной оценки действий президента. Неожиданные шаги Д. Трампа многие из них, особенно представители либеральных кругов, склонны трактовать как проявление хаотичного и непоследовательного характера его внешней политики. Однако далеко не все политические эксперты разделяют эту точку зрения. Так, например, К. Каль (Стэнфордский университет) и Х. Брэндс (Университет Дж. Хопкинса) уверены, что за комментариями президента по поводу международных событий просматривается давно сформировавшаяся, вполне отчётливая модель восприятия, а упоминавшийся П. Макдональд заключает, что «взгляды Трампа на американскую внешнюю политику, если рассматривать их в совокупности, оказываются удивительно чёткими и последовательными» 6 . С его оценкой совпадает мнение британских политологов Дж. Бью и Д. Джонса, которые подчёркивают, что Д. Трамп гораздо более последователен в своих взглядах на международные отношения, чем полагают многие наблюдатели. Они констатируют, что заявления 45-го президента соответствуют тем идеям, которые он высказывал до своего избрания на президентский пост 7 .

Основанная претензия политических оппонентов к Д. Трампу состоит в том, что он отказался от поддержки либерального миропорядка, которая была лейтмотивом американского подхода к международным делам в течение многих лет. Упоминавшиеся Дж. Бью и Д. Джонс обращают внимание на то, что «ряд ключевых советников президента не скрывают своего неприятия некоторых постулатов, что лежат в основе идеи либерального международного порядка» 8 .

Основанная претензия политических оппонентов к Д. Трампу состоит в том, что он отказался от поддержки либерального миропорядка, которая была лейтмотивом американского подхода к международным делам в течение многих лет. Упоминавшиеся Дж. Бью и Д. Джонс обращают внимание на то, что «ряд ключевых советников президента не скрывают своего неприятия некоторых постулатов, что лежат в основе идеи либерального международного порядка» 8 .

7Критики Д. Трампа из либерального лагеря ставят ему в вину то, что его «националистический популизм» (по выражению Дж. Ная) подрывает лидерство США в мире и американскую «мягкую силу». Президент, проводя унилатералистский курс, уклоняется от сотрудничества с партнёрами и международными институтами по многим проблемам, в том числе в разработке общих норм регулирования, касающихся борьбы с потеплением климата, использования киберпространства и т.д. Раньше либералов и неоконсерваторов сближала вера в то, что своим военным вмешательством США помогают продвижению демократии за рубежом. Однако разочаровывающий опыт двух десятилетий XXI века поколебал эту убеждённость, и отказ нынешнего президента от подобной практики является отражением прозрения части американской элиты.

Осторожность, проявляемая Д. Трампом, который явно не хочет втягивания страны в новые затяжные операции за рубежом с неопределённым исходом, часто интерпретируется сторонниками активного влияния США на международные события («интервенционистами») как тяготение нынешнего президента к изоляционистской политике, что, однако, не соответствует действительности. Политолог М. Крёниг (Джорджтаунский университет) опровергает критиков президента, «которые утверждают, что концепция Трампа “Америка прежде всего” знаменует собой конец лидерства США в международных делах. Это не так» 9 . Он подчёркивает, что укрепление экономики страны в результате программы президента по снижению налогов, дерегулированию и стимулированию крупных инвестиций в инфраструктуру ведёт к усилению позиций США за рубежом. Оппонентам президента трудно это отрицать, ведь заметное улучшение макроэкономических показателей, в том числе рост фондовых рынков США более чем на 50%, свидетельствует о повышении благосостояния американского общества – совокупное богатство страны за три последних года возросло на 19 трлн долларов. Однако либеральные критики Д. Трампа предпочитают замалчивать эту взаимосвязь, несмотря на то, что концепция «мягкой силы» упоминавшегося Дж. Ная относит уровень жизни и экономическую мощь государства к ключевым ингредиентам его международной привлекательности.

Осторожность, проявляемая Д. Трампом, который явно не хочет втягивания страны в новые затяжные операции за рубежом с неопределённым исходом, часто интерпретируется сторонниками активного влияния США на международные события («интервенционистами») как тяготение нынешнего президента к изоляционистской политике, что, однако, не соответствует действительности. Политолог М. Крёниг (Джорджтаунский университет) опровергает критиков президента, «которые утверждают, что концепция Трампа “Америка прежде всего” знаменует собой конец лидерства США в международных делах. Это не так» 9 . Он подчёркивает, что укрепление экономики страны в результате программы президента по снижению налогов, дерегулированию и стимулированию крупных инвестиций в инфраструктуру ведёт к усилению позиций США за рубежом. Оппонентам президента трудно это отрицать, ведь заметное улучшение макроэкономических показателей, в том числе рост фондовых рынков США более чем на 50%, свидетельствует о повышении благосостояния американского общества – совокупное богатство страны за три последних года возросло на 19 трлн долларов. Однако либеральные критики Д. Трампа предпочитают замалчивать эту взаимосвязь, несмотря на то, что концепция «мягкой силы» упоминавшегося Дж. Ная относит уровень жизни и экономическую мощь государства к ключевым ингредиентам его международной привлекательности.

9Критики внешней политики Д. Трампа нередко абсолютизируют его склонность к односторонним шагам, забывая, что в целом ряде случаев именно Белый дом выступал с идеями создания международных коалиций, будь то попытки сменить правящий режим Н. Мадуро в Венесуэле или сколотить из государств Персидского залива нечто вроде «арабской НАТО» в противовес Ирану. Объединяющей идеей всех этих инициатив было стремление уменьшить бремя и даже вовсе избежать необходимости непосредственного американского участия в рискованных акциях. Анализируя подход Д. Трампа в сфере международных отношений, можно найти много схожего с внешнеполитической традицией, восходящей к президенту Э. Джексону (1829–1837 гг.), которого отличала предельная осторожность в вопросе вовлечённости США в зарубежные события и глубокая вера в добродетельность американской силы.

По мнению многих американских политологов либерального толка, для Д. Трампа характерно узкое понимание национальных интересов, склонность рассматривать международные отношения как арену соперничества «с нулевой суммой». У 45-го президента «персонифицированный» взгляд на международные отношения: он убеждён, что никакие структуры и тем более никакие международные институты не способны защищать интересы людей лучше, чем национальные лидеры. Д. Трамп верит в своё умение добиваться нужных соглашений. Президент и его единомышленники полагают, что нестандартный подход и готовность выйти за рамки привычных схем и механизмов дают шанс на прорыв в решении застарелых проблем, таких как ядерная программа КНДР или зашедшее в тупик палестино-израильское урегулирование, которое многие годы не удаётся сдвинуть с мёртвой точки. Однако его оппоненты опасаются, что волюнтаризм Белого дома может оказаться слишком большой ценой для миропорядка, основанного на устоявшихся институтах. Переменчивость смысла комментариев Д. Трампа в Твиттере (Twitter) по поводу одних и тех же событий лишь усиливает сомнения многих наблюдателей в отношении последовательности политического курса американского президента. Однако в действительности неожиданная смена его оценок может быть сознательно используемым приёмом с целью создания атмосферы неопределённости вокруг конкретной проблемы, чтобы усложнить противнику просчёт дальнейших шагов президента.

По мнению многих американских политологов либерального толка, для Д. Трампа характерно узкое понимание национальных интересов, склонность рассматривать международные отношения как арену соперничества «с нулевой суммой». У 45-го президента «персонифицированный» взгляд на международные отношения: он убеждён, что никакие структуры и тем более никакие международные институты не способны защищать интересы людей лучше, чем национальные лидеры. Д. Трамп верит в своё умение добиваться нужных соглашений. Президент и его единомышленники полагают, что нестандартный подход и готовность выйти за рамки привычных схем и механизмов дают шанс на прорыв в решении застарелых проблем, таких как ядерная программа КНДР или зашедшее в тупик палестино-израильское урегулирование, которое многие годы не удаётся сдвинуть с мёртвой точки. Однако его оппоненты опасаются, что волюнтаризм Белого дома может оказаться слишком большой ценой для миропорядка, основанного на устоявшихся институтах. Переменчивость смысла комментариев Д. Трампа в Твиттере (Twitter) по поводу одних и тех же событий лишь усиливает сомнения многих наблюдателей в отношении последовательности политического курса американского президента. Однако в действительности неожиданная смена его оценок может быть сознательно используемым приёмом с целью создания атмосферы неопределённости вокруг конкретной проблемы, чтобы усложнить противнику просчёт дальнейших шагов президента.

11По мнению упоминавшегося Дж. Ная, личные качества и взгляды 45-го президента накладывают сильный отпечаток на американскую политику. Он причисляет Д. Трампа к той категории американских лидеров, которые вознеслись на вершину власти, минуя все фильтры политического процесса. По его словам, А. Линкольн тоже был «выскочкой», но со знаком «плюс», и если он признаётся одним из лучших американских лидеров в истории, то нынешний президент скорее склонен к нововведениям разрушительного характера.

Отсутствие общепринятого набора объективных критериев, по которым можно было бы сравнивать международную деятельность сменяющих друг друга американских администраций, оставляет большой простор для субъективных толкований и оценок. Критики Д. Трампа часто упускают из виду, что в его внешнеполитической программе присутствуют важные элементы преемственности со стратегией, которой следовали предыдущие администрации, – укрепление военной мощи США, борьба с международными террористическими группировками, противодействие геополитическим соперникам, поддержание выгодного баланса сил в ключевых регионах, ядерное нераспространение, предотвращение расползания технологий ОМУ. В «Стратегии национальной безопасности», обнародованной в декабре 2017 г., говорится, что США должны «отвечать на растущее политическое, экономическое и военное соперничество», которое разворачивается в мире 10 . Это положение не является новацией нынешней администрации – оно фигурировало в доктринальных документах США при предыдущих президентах Дж. Буше-младшем и Б. Обаме.

Отсутствие общепринятого набора объективных критериев, по которым можно было бы сравнивать международную деятельность сменяющих друг друга американских администраций, оставляет большой простор для субъективных толкований и оценок. Критики Д. Трампа часто упускают из виду, что в его внешнеполитической программе присутствуют важные элементы преемственности со стратегией, которой следовали предыдущие администрации, – укрепление военной мощи США, борьба с международными террористическими группировками, противодействие геополитическим соперникам, поддержание выгодного баланса сил в ключевых регионах, ядерное нераспространение, предотвращение расползания технологий ОМУ. В «Стратегии национальной безопасности», обнародованной в декабре 2017 г., говорится, что США должны «отвечать на растущее политическое, экономическое и военное соперничество», которое разворачивается в мире 10 . Это положение не является новацией нынешней администрации – оно фигурировало в доктринальных документах США при предыдущих президентах Дж. Буше-младшем и Б. Обаме.

«Америка прежде всего» и НАТО: атлантический альянс под натиском трампизма

Представление о том, какое место отношения с союзниками будут занимать в иерархии внешнеполитических приоритетов Д. Трампа, давали его заявления и интервью периода избирательной кампании 2016 года. Уже тогда отчётливо просматривалось стремление будущего президента придать этой проблеме более широкое измерение, поставив в один ряд трансатлантические обязательства по обороне и неурегулированные проблемы торгово-экономических отношений между США и Европой (ЕС). Беспрецедентно жёсткие требования Д. Трампа к европейским странам НАТО, которые порой приобретали ультимативный характер, были связаны с его восприятием союзников одновременно в двух ипостасях – как иждивенцев-партнёров по атлантическому альянсу и как нечестных конкурентов в международной торговле. Центральный тезис внешнеполитической деятельности президента Д. Трампа «Америка прежде всего» уже изначально предполагал, что даже в давно сложившихся союзнических структурах администрация будет агрессивно продвигать американские интересы, меньше обращать внимания на мнение партнёров и меньше считаться с их интересами. Претензии Вашингтона к союзникам из-за недофинансирования оборонных расходов, предъявленные Д. Трампом в необычно резкой форме, вызвали напряжённость в альянсе именно потому, что они являются важным элементом его тактики давления на объединённую Европу, инструментом выбивания уступок по более широкому спектру вопросов. Однако было бы неверно объяснять этот сдвиг в американской политике только лишь особенностями личного взгляда 45-го президента на союзников как на бремя для его страны.

«Америка прежде всего» и НАТО: атлантический альянс под натиском трампизма

Представление о том, какое место отношения с союзниками будут занимать в иерархии внешнеполитических приоритетов Д. Трампа, давали его заявления и интервью периода избирательной кампании 2016 года. Уже тогда отчётливо просматривалось стремление будущего президента придать этой проблеме более широкое измерение, поставив в один ряд трансатлантические обязательства по обороне и неурегулированные проблемы торгово-экономических отношений между США и Европой (ЕС). Беспрецедентно жёсткие требования Д. Трампа к европейским странам НАТО, которые порой приобретали ультимативный характер, были связаны с его восприятием союзников одновременно в двух ипостасях – как иждивенцев-партнёров по атлантическому альянсу и как нечестных конкурентов в международной торговле. Центральный тезис внешнеполитической деятельности президента Д. Трампа «Америка прежде всего» уже изначально предполагал, что даже в давно сложившихся союзнических структурах администрация будет агрессивно продвигать американские интересы, меньше обращать внимания на мнение партнёров и меньше считаться с их интересами. Претензии Вашингтона к союзникам из-за недофинансирования оборонных расходов, предъявленные Д. Трампом в необычно резкой форме, вызвали напряжённость в альянсе именно потому, что они являются важным элементом его тактики давления на объединённую Европу, инструментом выбивания уступок по более широкому спектру вопросов. Однако было бы неверно объяснять этот сдвиг в американской политике только лишь особенностями личного взгляда 45-го президента на союзников как на бремя для его страны.

На поверхности упомянутые претензии выглядят как разногласия по вопросу о распределении финансовой нагрузки в альянсе, но по сути являются отражением глубокого идейно-мировоззренческого расхождения между антиглобалистской частью американской элиты и неолиберальных элит Европы. Этот разлом неизбежно порождает вопрос: насколько в таких условиях совпадает понимание союзниками ст. 5 о коллективной обороне? Как заметил президент Франции Э. Макрон в своём интервью британскому еженедельнику «Экономист» (Economist), которое он дал в Елисейском дворце 21 октября 2019 г., «президент Д. Трамп рассматривает НАТО как коммерческий проект», ожидая, что в обмен на американский защитный зонтик союзники будут больше покупать американской военной техники и других товаров, «но Франция на это не подписывалась» 11 .

На поверхности упомянутые претензии выглядят как разногласия по вопросу о распределении финансовой нагрузки в альянсе, но по сути являются отражением глубокого идейно-мировоззренческого расхождения между антиглобалистской частью американской элиты и неолиберальных элит Европы. Этот разлом неизбежно порождает вопрос: насколько в таких условиях совпадает понимание союзниками ст. 5 о коллективной обороне? Как заметил президент Франции Э. Макрон в своём интервью британскому еженедельнику «Экономист» (Economist), которое он дал в Елисейском дворце 21 октября 2019 г., «президент Д. Трамп рассматривает НАТО как коммерческий проект», ожидая, что в обмен на американский защитный зонтик союзники будут больше покупать американской военной техники и других товаров, «но Франция на это не подписывалась» 11 .

Подход администрации Д. Трампа, порождающий отчуждение между США и Европой, вызвал резкую критику проатлантистских кругов политической элиты и экспертного сообщества по обе стороны океана. Приверженцы натовского альянса напомнили президенту, что союзники предоставляют Соединённым Штатам дорогостоящие военные базы «неизмеримой геостратегической ценности», которые позволяют проецировать силу в мировом масштабе, «со значительно меньшими затратами по сравнению с односторонними альтернативами», и в некоторых случаях такие возможности не могли бы быть созданы одними только американскими усилиями. По мнению атлантистов, «было бы большой потерей для американских национальных интересов, если бы Трамп вывел США из НАТО и лишил бы страну этих стратегических объектов» 12 . Представители упомянутых кругов упрекают президента в том, что многие проблемы в трансатлантических отношениях, включая НАТО, порождены его политикой. Как подмечает политолог Х. Бенитес, «несмотря на надежды многих, что большее знание о НАТО умерит взгляды Трампа на альянс, оно похоже имело обратный эффект» 13 . Он объясняет это тем, что настроенные против ЕС советники президента выборочно преподносили ему факты о НАТО, которые укладывались в его представление о том, что международным организациям не следует доверять, и что союзники используют США в своих интересах.

12. Jorge Benitez. U.S. NATO Policy in the Age of Trump: Controversy and Consistency. The Fletcher Forum of World Affairs. Winter 2019. Vol. 43. № 1. P. 184.

13. J. Benitez, op. cit., p. 193.

Подход администрации Д. Трампа, порождающий отчуждение между США и Европой, вызвал резкую критику проатлантистских кругов политической элиты и экспертного сообщества по обе стороны океана. Приверженцы натовского альянса напомнили президенту, что союзники предоставляют Соединённым Штатам дорогостоящие военные базы «неизмеримой геостратегической ценности», которые позволяют проецировать силу в мировом масштабе, «со значительно меньшими затратами по сравнению с односторонними альтернативами», и в некоторых случаях такие возможности не могли бы быть созданы одними только американскими усилиями. По мнению атлантистов, «было бы большой потерей для американских национальных интересов, если бы Трамп вывел США из НАТО и лишил бы страну этих стратегических объектов» 12 . Представители упомянутых кругов упрекают президента в том, что многие проблемы в трансатлантических отношениях, включая НАТО, порождены его политикой. Как подмечает политолог Х. Бенитес, «несмотря на надежды многих, что большее знание о НАТО умерит взгляды Трампа на альянс, оно похоже имело обратный эффект» 13 . Он объясняет это тем, что настроенные против ЕС советники президента выборочно преподносили ему факты о НАТО, которые укладывались в его представление о том, что международным организациям не следует доверять, и что союзники используют США в своих интересах.

По мнению многих оппонентов Д. Трампа, отклонение 45-го президента от курса его предшественников по поддержке НАТО «привело к ослаблению сплочённости трансатлантического альянса и вызвало опасения в столицах стран альянса, что при администрации Трампа США могут не предоставить им помощь по обороне в случае, если они подвергнуться нападению извне» 14 . Вместе с тем претензии по поводу «скудности» финансовых и оборонных инвестиций Европы в атлантический альянс разделяют и многие политические противники президента из лагеря демократов. Однако дальше призывов к европейским союзникам увеличить свой вклад их усилия никогда не заходили.

По мнению многих оппонентов Д. Трампа, отклонение 45-го президента от курса его предшественников по поддержке НАТО «привело к ослаблению сплочённости трансатлантического альянса и вызвало опасения в столицах стран альянса, что при администрации Трампа США могут не предоставить им помощь по обороне в случае, если они подвергнуться нападению извне» 14 . Вместе с тем претензии по поводу «скудности» финансовых и оборонных инвестиций Европы в атлантический альянс разделяют и многие политические противники президента из лагеря демократов. Однако дальше призывов к европейским союзникам увеличить свой вклад их усилия никогда не заходили.

17Взгляды Д. Трампа на отношения с НАТО расходятся с устоявшимися представлениями, которые давно сложились в американской правящей элите. Высокопоставленным сотрудникам администрации приходилось смягчать президентские формулировки, давать им более обтекаемое толкование в общении со СМИ и законодателями в Капитолии, чтобы отвести критику политических противников Белого дома. На слушаниях в Конгрессе и министр обороны, и госсекретарь США неизменно выражали поддержку альянсу, не отказываясь в то же время от претензий к союзникам за их недостаточный вклад в общий оборонный потенциал.

Адепты атлантизма призывают политические элиты США и Европы сохранять приверженность трансатлантическому партнёрству, несмотря на раздражители и разлад, который посеял в двусторонних отношениях Д. Трамп. Они подчёркивают, что обе стороны должны быть заинтересованы в том, чтобы минимизировать ущерб, который нанёс трансатлантическому сотрудничеству 45-й президент. Западные политологи признают, что альянс переживает сложный период в своей истории. Особенности в подходе нынешнего главы Белого дома к отношениям с союзниками являются далеко не единственной причиной нынешних трудностей НАТО. Существуют структурные факторы объективного характера, которые порождают кризисные явления в трансатлантическом оборонном сообществе. Во-первых, это разногласия в оценке противостоящих угроз. Как замечает бельгийский политолог Т. Сойер, «пока существует общая угроза для всего альянса, конфликтующие интересы между его членами закамуфлированы, но когда она исчезает, внутренние конфликты автоматически всплывают на поверхность. Это то, что произошло с атлантическим альянсом» 15 . Испания и Италия не очень обеспокоены по поводу России, по крайней мере, гораздо меньше чем балтийские государства. Некоторые члены НАТО, такие как Венгрия и Турция, поддерживают тесные связи с РФ. Восточноевропейские страны меньше, чем Грецию, Италию и Испанию, тревожит проблема наплыва мигрантов с Ближнего Востока и из Африки.

Адепты атлантизма призывают политические элиты США и Европы сохранять приверженность трансатлантическому партнёрству, несмотря на раздражители и разлад, который посеял в двусторонних отношениях Д. Трамп. Они подчёркивают, что обе стороны должны быть заинтересованы в том, чтобы минимизировать ущерб, который нанёс трансатлантическому сотрудничеству 45-й президент. Западные политологи признают, что альянс переживает сложный период в своей истории. Особенности в подходе нынешнего главы Белого дома к отношениям с союзниками являются далеко не единственной причиной нынешних трудностей НАТО. Существуют структурные факторы объективного характера, которые порождают кризисные явления в трансатлантическом оборонном сообществе. Во-первых, это разногласия в оценке противостоящих угроз. Как замечает бельгийский политолог Т. Сойер, «пока существует общая угроза для всего альянса, конфликтующие интересы между его членами закамуфлированы, но когда она исчезает, внутренние конфликты автоматически всплывают на поверхность. Это то, что произошло с атлантическим альянсом» 15 . Испания и Италия не очень обеспокоены по поводу России, по крайней мере, гораздо меньше чем балтийские государства. Некоторые члены НАТО, такие как Венгрия и Турция, поддерживают тесные связи с РФ. Восточноевропейские страны меньше, чем Грецию, Италию и Испанию, тревожит проблема наплыва мигрантов с Ближнего Востока и из Африки.

Во-вторых, это изменение баланса сил в мире, которое ведёт к снижению влияния США в международных делах. По мнению Т. Сойера, «США всё меньше готовы оплачивать безопасность своих союзников» 16 . Европейские члены альянса в совокупности расходуют на оборону около 250 млрд долл., – в 3 раза меньше, чем Соединённые Штаты. Проблема распределения бремени в натовском альянсе существует не одно десятилетие, но происходящие глубокие сдвиги в мировой конфигурации сил и формирование соизмеримого с США глобального конкурента в лице Китая придают ей особую остроту. Конечно, не следует преувеличивать разрушающее воздействие политических и торгово-экономических противоречий на стратегические узы, скрепляющие западное сообщество. Однако неизбежно встают вопросы: в какой мере можно говорить о сплочённости альянса, члены которого балансируют на грани торговой войны друг с другом? Как союзнические обязательства, содержание которых определялось конкретными условиями ушедшей исторической эпохи, соотносятся с новой реальностью, где США и Европе в силу разных причин приходится порознь искать ответы на нетрадиционные вызовы, на асимметричные и неравнозначные для них угрозы?

Во-вторых, это изменение баланса сил в мире, которое ведёт к снижению влияния США в международных делах. По мнению Т. Сойера, «США всё меньше готовы оплачивать безопасность своих союзников» 16 . Европейские члены альянса в совокупности расходуют на оборону около 250 млрд долл., – в 3 раза меньше, чем Соединённые Штаты. Проблема распределения бремени в натовском альянсе существует не одно десятилетие, но происходящие глубокие сдвиги в мировой конфигурации сил и формирование соизмеримого с США глобального конкурента в лице Китая придают ей особую остроту. Конечно, не следует преувеличивать разрушающее воздействие политических и торгово-экономических противоречий на стратегические узы, скрепляющие западное сообщество. Однако неизбежно встают вопросы: в какой мере можно говорить о сплочённости альянса, члены которого балансируют на грани торговой войны друг с другом? Как союзнические обязательства, содержание которых определялось конкретными условиями ушедшей исторической эпохи, соотносятся с новой реальностью, где США и Европе в силу разных причин приходится порознь искать ответы на нетрадиционные вызовы, на асимметричные и неравнозначные для них угрозы?

В-третьих, к существенному усложнению ситуации в НАТО может привести углубление европейской оборонной интеграции в рамках ЕС. Процесс консолидации стран Евросоюза в сфере обороны и безопасности носит нелинейный характер. Он сопровождается подъёмами и спадами, но общий тренд просматривается – это постепенное укрепление интеграционных начал. Главным препятствием здесь является зависимость европейских союзников от США не только в принятии решений, но и в вооружениях, а также дефицит политической воли и адекватных практических мер, что является результатом выработанной в послевоенной истории привычки полагаться исключительно на американские гарантии. Как полагает упоминавшийся Т. Сойер, «если бы не существовало НАТО, европейская армия возможно уже появилась бы» 17 . Такой сценарий таит риски существенного ослабления американского влияния в Европе, что, конечно же, не устраивает США, которые всячески этому противодействуют.

В-третьих, к существенному усложнению ситуации в НАТО может привести углубление европейской оборонной интеграции в рамках ЕС. Процесс консолидации стран Евросоюза в сфере обороны и безопасности носит нелинейный характер. Он сопровождается подъёмами и спадами, но общий тренд просматривается – это постепенное укрепление интеграционных начал. Главным препятствием здесь является зависимость европейских союзников от США не только в принятии решений, но и в вооружениях, а также дефицит политической воли и адекватных практических мер, что является результатом выработанной в послевоенной истории привычки полагаться исключительно на американские гарантии. Как полагает упоминавшийся Т. Сойер, «если бы не существовало НАТО, европейская армия возможно уже появилась бы» 17 . Такой сценарий таит риски существенного ослабления американского влияния в Европе, что, конечно же, не устраивает США, которые всячески этому противодействуют.

В начале своего президентства одной из главных внешнеполитических целей США Д. Трамп провозгласил уничтожение «Исламского государства» и ограничение влияния Ирана на Ближнем Востоке. Однако, вопреки своим ожиданиям, он не получил от союзников той поддержки, на которую рассчитывал. НАТО воздержалась от непосредственного участия в реализации американских военно-политических проектов в регионе. Европейские члены атлантического альянса проигнорировали призыв Д. Трампа восполнить уход большей части американских войск из Сирии, как и его предложение о создании военно-морской коалиции в Персидском заливе для защиты судоходства от враждебных действий Ирана в прибрежных водах. Только Великобритания и Франция эпизодически направляли военные корабли в регион для обеспечения безопасности прохода своих грузовых судов, особенно в период «танкерной войны» с Ираном летом 2019 года. Прохладное отношение НАТО к американским инициативам на Ближнем Востоке только усилило сомнения Д. Трампа в полезности союзников.

В начале своего президентства одной из главных внешнеполитических целей США Д. Трамп провозгласил уничтожение «Исламского государства» и ограничение влияния Ирана на Ближнем Востоке. Однако, вопреки своим ожиданиям, он не получил от союзников той поддержки, на которую рассчитывал. НАТО воздержалась от непосредственного участия в реализации американских военно-политических проектов в регионе. Европейские члены атлантического альянса проигнорировали призыв Д. Трампа восполнить уход большей части американских войск из Сирии, как и его предложение о создании военно-морской коалиции в Персидском заливе для защиты судоходства от враждебных действий Ирана в прибрежных водах. Только Великобритания и Франция эпизодически направляли военные корабли в регион для обеспечения безопасности прохода своих грузовых судов, особенно в период «танкерной войны» с Ираном летом 2019 года. Прохладное отношение НАТО к американским инициативам на Ближнем Востоке только усилило сомнения Д. Трампа в полезности союзников.

Намерение Д. Трампа перестроить отношения США с НАТО для получения стратегических дивидендов в глобальной конкуренции реализовалось лишь частично, в гораздо меньшей степени, чем он рассчитывал. На такой исход дела повлиял ряд факторов, прежде всего системные ограничители и расстановка политических сил в стране. Президент не смог в полной мере сыграть на теме союзнических обязательств в своей тактике давления на Европу, так как против подобных манипуляций выступило подавляющее большинство американской правящей элиты, чьи конкурирующие партийные предпочтения в данном случае отошли на второй план. К тому же, как выяснилось, большинство американского общества поддерживает обязательства страны по защите союзников. Опросы общественного мнения в США, проведённые в прошлом году Чикагским советом по глобальным вопросам, показали, что более половины респондентов согласны с тем, что американские войска должны прийти на помощь союзникам в случае вооружённого нападения на них в Европе и на Корейском полуострове 18 . Правда, показатели уровня этой поддержки разнятся в зависимости от партийных предпочтений опрошенных и географического положения союзников (находятся ли они в Европе или АТР). У республиканцев идея военной помощи европейским союзникам пользуется заметно меньшей поддержкой, чем у демократов, но всё-таки достаточно большой, чтобы администрация Д. Трампа могла ею пренебречь.

Намерение Д. Трампа перестроить отношения США с НАТО для получения стратегических дивидендов в глобальной конкуренции реализовалось лишь частично, в гораздо меньшей степени, чем он рассчитывал. На такой исход дела повлиял ряд факторов, прежде всего системные ограничители и расстановка политических сил в стране. Президент не смог в полной мере сыграть на теме союзнических обязательств в своей тактике давления на Европу, так как против подобных манипуляций выступило подавляющее большинство американской правящей элиты, чьи конкурирующие партийные предпочтения в данном случае отошли на второй план. К тому же, как выяснилось, большинство американского общества поддерживает обязательства страны по защите союзников. Опросы общественного мнения в США, проведённые в прошлом году Чикагским советом по глобальным вопросам, показали, что более половины респондентов согласны с тем, что американские войска должны прийти на помощь союзникам в случае вооружённого нападения на них в Европе и на Корейском полуострове 18 . Правда, показатели уровня этой поддержки разнятся в зависимости от партийных предпочтений опрошенных и географического положения союзников (находятся ли они в Европе или АТР). У республиканцев идея военной помощи европейским союзникам пользуется заметно меньшей поддержкой, чем у демократов, но всё-таки достаточно большой, чтобы администрация Д. Трампа могла ею пренебречь.

Брексит в европейской политике Д. Трампа

С самого начала, как только в июне 2016 г. в Великобритании прошёл референдум по вопросу о членстве страны в Европейском Союзе, тогда ещё кандидат в президенты Д. Трамп выразил поддержку сторонникам брексита. За это он подвергся критике в американских СМИ либерального толка наподобие «Нью-Йорк таймс» (New York Times), назвавшей исход голосования «национальной трагедией» для британцев. Реакция Д. Трампа на брексит объясняется его восприятием ЕС как конкурента США, который ведёт «нечестную игру», являясь орудием в руках Германии и Франции. Его безоговорочное одобрение итогов референдума разительно контрастировало с позицией администрации Б. Обамы и кандидата в президенты от демократов Х. Клинтон. Английский политолог Л. Фридман (Королевский колледж Лондона) находит схожими причины, которые породили политический феномен Трампа и брексит. По его мнению, «они коренятся не только в проблеме миграции и финансовом кризисе 2008 г., но и в том тяжёлом бремени, которое США и Великобритания совместно несут в “войне с терроризмом” и бесконечных войнах в Афганистане и Ираке» 19 .

Брексит в европейской политике Д. Трампа

С самого начала, как только в июне 2016 г. в Великобритании прошёл референдум по вопросу о членстве страны в Европейском Союзе, тогда ещё кандидат в президенты Д. Трамп выразил поддержку сторонникам брексита. За это он подвергся критике в американских СМИ либерального толка наподобие «Нью-Йорк таймс» (New York Times), назвавшей исход голосования «национальной трагедией» для британцев. Реакция Д. Трампа на брексит объясняется его восприятием ЕС как конкурента США, который ведёт «нечестную игру», являясь орудием в руках Германии и Франции. Его безоговорочное одобрение итогов референдума разительно контрастировало с позицией администрации Б. Обамы и кандидата в президенты от демократов Х. Клинтон. Английский политолог Л. Фридман (Королевский колледж Лондона) находит схожими причины, которые породили политический феномен Трампа и брексит. По его мнению, «они коренятся не только в проблеме миграции и финансовом кризисе 2008 г., но и в том тяжёлом бремени, которое США и Великобритания совместно несут в “войне с терроризмом” и бесконечных войнах в Афганистане и Ираке» 19 .

Почему Д. Трамп столь недвусмысленно поддержал сторонников брексита? Почему он приветствовал победу консерваторов во главе с премьером Б. Джонсоном на парламентских выборах в декабре 2019 года? Ответ кроется, во-первых, в том, что взгляды американского президента и сторонников выхода Великобритании из ЕС идеологически близки. Британцы, поддерживающие жёсткий вариант брексита, выступают за то, чтобы в полном объёме восстановить утраченный суверенитет страны, вернуть верховенство национального законодательства, особенно в сфере контроля за иммиграцией. Ещё до своего декабрьского триумфа премьер-министр Б. Джонсон не скрывал амбиций возвратить Великобритании статус полностью независимого, самостоятельно управляемого государства. Во-вторых, голосование за брексит, как утверждают английские социологи из Оксфордского университета Л. Ричардс, Э. Хит и Н. Карл, опираясь на результаты своих исследований, явилось «выражением протеста против истеблишмента тех слоёв британского населения, которые ничего не выиграли от модернизации и глобализации», а это в основном люди с более низким уровнем образования, занятые неквалифицированным трудом 20 . В США многие «антиглобалистские» инициативы администрации Д. Трампа стали своего рода вызовом американскому истеблишменту.

Почему Д. Трамп столь недвусмысленно поддержал сторонников брексита? Почему он приветствовал победу консерваторов во главе с премьером Б. Джонсоном на парламентских выборах в декабре 2019 года? Ответ кроется, во-первых, в том, что взгляды американского президента и сторонников выхода Великобритании из ЕС идеологически близки. Британцы, поддерживающие жёсткий вариант брексита, выступают за то, чтобы в полном объёме восстановить утраченный суверенитет страны, вернуть верховенство национального законодательства, особенно в сфере контроля за иммиграцией. Ещё до своего декабрьского триумфа премьер-министр Б. Джонсон не скрывал амбиций возвратить Великобритании статус полностью независимого, самостоятельно управляемого государства. Во-вторых, голосование за брексит, как утверждают английские социологи из Оксфордского университета Л. Ричардс, Э. Хит и Н. Карл, опираясь на результаты своих исследований, явилось «выражением протеста против истеблишмента тех слоёв британского населения, которые ничего не выиграли от модернизации и глобализации», а это в основном люди с более низким уровнем образования, занятые неквалифицированным трудом 20 . В США многие «антиглобалистские» инициативы администрации Д. Трампа стали своего рода вызовом американскому истеблишменту.

25Экономически пострадавшие от глобализации слои британского общества выступают за ограничение иммиграции. Всё больше коренных британцев рассматривают иммигрантов как прямых конкурентов за рабочие места и претендентов на ограниченные ресурсы (социальные пособия). Схожие настроения наблюдаются и в США. Д. Трамп тонко уловил опасения, бытующие у части американского населения с низкой трудовой квалификацией и скромными доходами, противопоставив свою стратегию «Америка прежде всего» господствующей в американской элите идеи глобализации. В основе разделения британского общества на сторонников и противников брексита лежат не только экономические причины, но и различия в социо-культурных ценностях. Приверженность национальной идентичности, приоритет национальных интересов и другие традиционные ценности созвучны мировоззрению Д. Трампа. Среди сторонников «жёсткого» брексита подавляющее большинство составляют евроскептики, которые опасаются размывания устоев британского образа жизни в результате наступления европейской интеграции, а американский президент не раз критиковал ЕС за узурпацию власти брюссельской бюрократией и насаждение ею своих «наднациональных» универсальных правил. Его высказывания на эту тему не оставляют сомнений, что он является противником либеральной модели «совмещённого суверенитета», которая реализуется в рамках Евросоюза.26Д. Трамп не скрывал, что дезинтеграционные процессы, которые ведут к ослаблению ЕС, отвечают его европейской политики. Он подверг критике соглашение об условиях брексита, которое в 2018–2019 гг. тогдашний британский премьер Т. Мэй пыталась согласовывать с Брюсселем, саркастически комментируя её усилия в этом деле. Более того, Д. Трамп предупредил, что упомянутое соглашение может стать препятствием для заключения американо-британского торгового договора. Он выразил солидарность с требованиями сторонников «жёсткого брексита» о полном выходе Великобритании из ЕС и европейского общего рынка без унизительных соглашений и обременительных условий, которые могли бы каким-то образом ограничить её отношения с третьими странами, включая США.

На всеобщих выборах 12 декабря 2019 г. консерваторы уверенно победили, получив в парламенте на 80 голосов больше, чем все остальные партии вместе взятые, – наилучший результат с триумфальной победы М. Тэтчер в 1987 г., что позволяет правительству тори проводить практически любые законопроекты. В США сторонники жёсткой линии в отношении ЕС приветствовали грандиозный успех Б. Джонсона, который, по словам сенатора Л. Грэма, знаменует собой «решительный протест против экстремистской социалистической политики, предложенной Лейбористской партией» 21 . Большинство британских консерваторов составляют убеждённые евроскептики, которые видят в выходе из ЕС возможность для страны проводить независимую внешнюю и торговую политику, заключить с США и другими партнёрами соглашения, не будучи связанными обязательствами с Брюсселем об общей политике безопасности и таможенном союзе. Однако оппоненты брексита указывают на то, что заключение подобных соглашений для Великобритании едва ли будет более лёгкой задачей, чем достижение договорённости с ЕС о режиме свободной торговли, учитывая рост экономического национализма и протекционизма в мире, особенно в США.

На всеобщих выборах 12 декабря 2019 г. консерваторы уверенно победили, получив в парламенте на 80 голосов больше, чем все остальные партии вместе взятые, – наилучший результат с триумфальной победы М. Тэтчер в 1987 г., что позволяет правительству тори проводить практически любые законопроекты. В США сторонники жёсткой линии в отношении ЕС приветствовали грандиозный успех Б. Джонсона, который, по словам сенатора Л. Грэма, знаменует собой «решительный протест против экстремистской социалистической политики, предложенной Лейбористской партией» 21 . Большинство британских консерваторов составляют убеждённые евроскептики, которые видят в выходе из ЕС возможность для страны проводить независимую внешнюю и торговую политику, заключить с США и другими партнёрами соглашения, не будучи связанными обязательствами с Брюсселем об общей политике безопасности и таможенном союзе. Однако оппоненты брексита указывают на то, что заключение подобных соглашений для Великобритании едва ли будет более лёгкой задачей, чем достижение договорённости с ЕС о режиме свободной торговли, учитывая рост экономического национализма и протекционизма в мире, особенно в США.

31 января Великобритания юридически прекратила своё членство в Европейском Союзе, хотя переходный период, в течение которого она будет оставаться в общем рынке ЕС, продлится до конца 2020 года. Касаясь напряжённой атмосферы на переговорах между Брюсселем и Лондоном об условиях «развода», упоминавшийся Л. Фридман обращает внимание на то, что «при других обстоятельствах правительство США рассматривало бы разобщенность в Европе как серьёзную проблему и выступило бы посредником, чтобы помочь найти решение. Но президентство Б. Обамы подходило к концу, а Трамп поддержал брексит и был в целом враждебен к ЕС. Это повлияло на позицию европейских лидеров. Они были склонны рассматривать Трампа и брексит как порождение одного и того же явления, что подталкивало их к проявлению твёрдости в отношении обоих. Они хотели дистанцироваться от трампизма и показать Британии, что если она хочет выйти из ЕС, она будет вынуждена это сделать на условиях ЕС» 22 .

31 января Великобритания юридически прекратила своё членство в Европейском Союзе, хотя переходный период, в течение которого она будет оставаться в общем рынке ЕС, продлится до конца 2020 года. Касаясь напряжённой атмосферы на переговорах между Брюсселем и Лондоном об условиях «развода», упоминавшийся Л. Фридман обращает внимание на то, что «при других обстоятельствах правительство США рассматривало бы разобщенность в Европе как серьёзную проблему и выступило бы посредником, чтобы помочь найти решение. Но президентство Б. Обамы подходило к концу, а Трамп поддержал брексит и был в целом враждебен к ЕС. Это повлияло на позицию европейских лидеров. Они были склонны рассматривать Трампа и брексит как порождение одного и того же явления, что подталкивало их к проявлению твёрдости в отношении обоих. Они хотели дистанцироваться от трампизма и показать Британии, что если она хочет выйти из ЕС, она будет вынуждена это сделать на условиях ЕС» 22 .

29Жёсткая позиция ЕС на переговорах по брекситу играла на руку администрации Д. Трампа, для которой отрыв Великобритании от ЕС является желанным исходом. Она подталкивала Лондон, оказавшийся в уязвимом положении, к укреплению «особых» отношений с США. Кроме того, демонстрация взаимной солидарности двух стран в международных вопросах – от санкций против России до сотрудничества по Сирии – позволяла затушевать антитрамповские настроения значительной части британской политической элиты, закамуфлировать сложности двустороннего общения на высшем уровне в премьерство Т. Мэй. Вопреки многолетней традиции американскому президенту во время его государственного визита в Великобританию в июне 2019 г. принимающая сторона не предложила выступить на совместном заседании двух палат парламента. Против этой идеи выступили лидеры ведущих политических партий. Однако, несмотря на сложное отношение к личности 45-го президента, британская элита исходит всё-таки из того, что независимо от последствий брексита, США остаются ближайшим военным союзником, крупнейшим торговым и инвестиционным партнёром Великобритании, и тесное сотрудничество двух стран является исключительно важным для их стратегических интересов.30Если у значительной части правящей элиты Великобритании вызывают неприятие антиглобалистские взгляды Д. Трампа, то у американского президента остался горький осадок с 2016 г. в связи с просочившимися тогда сообщениями о том, что британская служба радиоэлектронной разведки (Центр правительственной связи – ЦПС) якобы вела электронную слежку за ним в период избирательной кампании в пользу его политических конкурентов. Вопреки своим правилам не комментировать появляющиеся в медиа сообщения, ЦПС публично опроверг эти обвинения. Тем не менее, как явствует из утечек в западную прессу, в близком окружении Д. Трампа сохраняется подозрение, что британская разведка могла быть причастна к заговору, направленному на то, чтобы не допустить его победы на президентских выборах четыре года назад.

Американо-британские связи в сфере обороны и безопасности составляют основу «особых» отношений между двумя странами. Они, скорее всего, не только не пострадают от брексита, но, наоборот, могут получить дополнительный стимул для дальнейшего укрепления. Правда, и здесь не обходится без трений. Довольно острые разногласия проявились между ними по вопросу об участии китайской IT-компании «Хуавей» (Huawei) в создании сетей мобильной связи пятого поколения в Великобритании. США категорически возражают против такой сделки. Британское правительство рассматривает возможность приобретения у этой компании некоторого «периферийного» оборудования (в частности, антенных устройств). Вашингтон предупредил о возможном ограничении или даже сворачивании некоторых каналов обмена разведывательной информацией с Великобританией и другими европейскими союзниками, если «Хуавей» будет допущена к созданию сетей 5G на их территории или если производимые ею компоненты будут использованы в этих проектах. США дали ясно понять, что не будут мириться с рисками в сфере информационной безопасности, если Европа пойдёт на сотрудничество с IT-компаниями из недружественных стран в процессе модернизации своей коммуникационной инфраструктуры.

Американо-британские связи в сфере обороны и безопасности составляют основу «особых» отношений между двумя странами. Они, скорее всего, не только не пострадают от брексита, но, наоборот, могут получить дополнительный стимул для дальнейшего укрепления. Правда, и здесь не обходится без трений. Довольно острые разногласия проявились между ними по вопросу об участии китайской IT-компании «Хуавей» (Huawei) в создании сетей мобильной связи пятого поколения в Великобритании. США категорически возражают против такой сделки. Британское правительство рассматривает возможность приобретения у этой компании некоторого «периферийного» оборудования (в частности, антенных устройств). Вашингтон предупредил о возможном ограничении или даже сворачивании некоторых каналов обмена разведывательной информацией с Великобританией и другими европейскими союзниками, если «Хуавей» будет допущена к созданию сетей 5G на их территории или если производимые ею компоненты будут использованы в этих проектах. США дали ясно понять, что не будут мириться с рисками в сфере информационной безопасности, если Европа пойдёт на сотрудничество с IT-компаниями из недружественных стран в процессе модернизации своей коммуникационной инфраструктуры.

Брексит может самым непосредственным образом отразиться на торгово-экономических связях между США и Великобританией. В течение почти трёх лет, что шли переговоры об условиях выхода Великобритании из ЕС, наблюдалось заметное оживление американо-британской торговли. Двусторонний товарооборот носит в целом сбалансированный характер, хотя и с небольшим положительным сальдо в пользу США. Основными статьями товарного экспорта Великобритании за океан являются машиностроительная продукция, средства механизации, оборудование для ядерных реакторов и водонагревательная техника, запчасти к ним, нерельсовые транспортные средства, фармацевтические товары 23 . В списке американских товаров, закупаемых британской стороной, топовые позиции занимают авиационная и космическая техника; драгоценные металлы и камни; продукция машиностроения; ядерное и теплоэнергетическое оборудование, запчасти к нему. Быстрыми темпами растёт экспорт в Великобританию американского углеводородного сырья и продуктов его переработки, что является одной из характерных черт политики администрации Д. Трампа, направленной на энергетическую экспансию в Европу.

Брексит может самым непосредственным образом отразиться на торгово-экономических связях между США и Великобританией. В течение почти трёх лет, что шли переговоры об условиях выхода Великобритании из ЕС, наблюдалось заметное оживление американо-британской торговли. Двусторонний товарооборот носит в целом сбалансированный характер, хотя и с небольшим положительным сальдо в пользу США. Основными статьями товарного экспорта Великобритании за океан являются машиностроительная продукция, средства механизации, оборудование для ядерных реакторов и водонагревательная техника, запчасти к ним, нерельсовые транспортные средства, фармацевтические товары 23 . В списке американских товаров, закупаемых британской стороной, топовые позиции занимают авиационная и космическая техника; драгоценные металлы и камни; продукция машиностроения; ядерное и теплоэнергетическое оборудование, запчасти к нему. Быстрыми темпами растёт экспорт в Великобританию американского углеводородного сырья и продуктов его переработки, что является одной из характерных черт политики администрации Д. Трампа, направленной на энергетическую экспансию в Европу.

Великобритания является европейской страной, где традиционно широко присутствует американский капитал. Брексит ведёт к удешевлению, пусть и временному, многих британских активов, в том числе в сфере финансовых и банковских услуг, что открывает возможности для американского бизнеса прибрести эти компании по сниженным ценам. Подобные перспективы администрация Д. Трампа несомненно учитывала, определяя своё отношение к брекситу. Однако, скорее всего, здесь более весомую роль играли стратегические соображения, связанные с ожидаемым ослаблением ЕС как экономического конкурента США в результате выхода Великобритании из этого союза.

Великобритания является европейской страной, где традиционно широко присутствует американский капитал. Брексит ведёт к удешевлению, пусть и временному, многих британских активов, в том числе в сфере финансовых и банковских услуг, что открывает возможности для американского бизнеса прибрести эти компании по сниженным ценам. Подобные перспективы администрация Д. Трампа несомненно учитывала, определяя своё отношение к брекситу. Однако, скорее всего, здесь более весомую роль играли стратегические соображения, связанные с ожидаемым ослаблением ЕС как экономического конкурента США в результате выхода Великобритании из этого союза.

Вашингтон пытался влиять на дискуссии в британском обществе, подталкивая к реализации жёсткого варианта брексита и обещая Лондону быстрое заключение двустороннего соглашения о свободной торговле. О подобной перспективе заявлял, в частности, Г. Кон, бывший главный экономический советник президента Д. Трампа, в своём интервью Би-би-си. Он призвал британцев не бояться «жёсткого» брексита 24 . Однако многие британские политики и экономисты выражали опасение, что неупорядоченный разрыв с ЕС будет более болезненным для страны, и что отсутствие договорённости с Брюсселем об условиях выхода лишь ослабит позиции Лондона на переговорах с Вашингтоном. Для подобных предположений есть основание, ведь в последние годы постоянно растут и американский экспорт в Великобританию, и положительное сальдо США в двусторонней торговле, которые в 2018 г. достигли рекордного уровня – соответственно 66,2 млрд долл и 5,4 млрд долл. 25 (данные за прошлый год ещё не обнародованы).

24. F. Jordan. Brexit boost: UK can have US trade deal ‘overnight’ pledges former Trump advisor. Available at:

25. Country and Other Highlights (Census Basis, not seasonally adjusted). Available at: >>> (accessed 29.12.2019).

Вашингтон пытался влиять на дискуссии в британском обществе, подталкивая к реализации жёсткого варианта брексита и обещая Лондону быстрое заключение двустороннего соглашения о свободной торговле. О подобной перспективе заявлял, в частности, Г. Кон, бывший главный экономический советник президента Д. Трампа, в своём интервью Би-би-си. Он призвал британцев не бояться «жёсткого» брексита 24 . Однако многие британские политики и экономисты выражали опасение, что неупорядоченный разрыв с ЕС будет более болезненным для страны, и что отсутствие договорённости с Брюсселем об условиях выхода лишь ослабит позиции Лондона на переговорах с Вашингтоном. Для подобных предположений есть основание, ведь в последние годы постоянно растут и американский экспорт в Великобританию, и положительное сальдо США в двусторонней торговле, которые в 2018 г. достигли рекордного уровня – соответственно 66,2 млрд долл и 5,4 млрд долл. 25 (данные за прошлый год ещё не обнародованы).

Администрация Д. Трампа вряд ли пойдёт на какие-либо шаги, которые могли бы негативно повлиять на эту тенденцию. Более того, она предполагает, что Великобритания согласится на уступки, чтобы быстрее заключить торговое соглашение с США и смягчить экономические последствия брексита – ущерб для экономики страны от выхода из ЕС за 10-летний период оценивается британскими экспертами от 2,3% до 7% ВВП (Минфин страны прогнозирует потери в 5% 26 ). Уже сейчас ВВП Великобритании ниже на 2,5–3% по сравнению с показателем, который прогнозировался экономистами до референдума о брексите 2016 года. Одним из условий упомянутого соглашение может стать американское требование к Великобритании перестать поддерживать сделку об ограничении иранской ядерной программы, из которой США вышли в мае 2018 года.

Администрация Д. Трампа вряд ли пойдёт на какие-либо шаги, которые могли бы негативно повлиять на эту тенденцию. Более того, она предполагает, что Великобритания согласится на уступки, чтобы быстрее заключить торговое соглашение с США и смягчить экономические последствия брексита – ущерб для экономики страны от выхода из ЕС за 10-летний период оценивается британскими экспертами от 2,3% до 7% ВВП (Минфин страны прогнозирует потери в 5% 26 ). Уже сейчас ВВП Великобритании ниже на 2,5–3% по сравнению с показателем, который прогнозировался экономистами до референдума о брексите 2016 года. Одним из условий упомянутого соглашение может стать американское требование к Великобритании перестать поддерживать сделку об ограничении иранской ядерной программы, из которой США вышли в мае 2018 года.

Не дожидаясь заключения торгового соглашения с ЕС, на которое может потребоваться довольно много времени, Великобритания, скорее всего, будет вести параллельные переговоры о торговле с США. Если американо-британское соглашение будет подписано первым, могут возникнуть коллизии ряда его положений (например, разрешение на импорт генномодифицированных сельхозпродуктов из США), с правилами, принятыми в Евросоюзе. Немецкий обозреватель В. Мюншау полагает, что «если ЕС действительно хочет стратегического партнёрства с Великобританией, в его интересах заключить это соглашение раньше США. Если стратегической целью американского президента Дональда Трампа является вбивание клина между Британией и ЕС, включение в соглашение между двумя странами неприемлемых для Брюсселя положений представляло бы собой идеальную для этого возможность» 27 . Косвенным свидетельством того, к чему склоняется Лондон, является отказ правительства Б. Джонсона от предложения Брюсселя продлить переходный период. По мнению европейских властей, практически невозможно за 11 месяцев согласовать всеобъемлющее соглашение о свободной торговле между ЕС и Великобританией.

Не дожидаясь заключения торгового соглашения с ЕС, на которое может потребоваться довольно много времени, Великобритания, скорее всего, будет вести параллельные переговоры о торговле с США. Если американо-британское соглашение будет подписано первым, могут возникнуть коллизии ряда его положений (например, разрешение на импорт генномодифицированных сельхозпродуктов из США), с правилами, принятыми в Евросоюзе. Немецкий обозреватель В. Мюншау полагает, что «если ЕС действительно хочет стратегического партнёрства с Великобританией, в его интересах заключить это соглашение раньше США. Если стратегической целью американского президента Дональда Трампа является вбивание клина между Британией и ЕС, включение в соглашение между двумя странами неприемлемых для Брюсселя положений представляло бы собой идеальную для этого возможность» 27 . Косвенным свидетельством того, к чему склоняется Лондон, является отказ правительства Б. Джонсона от предложения Брюсселя продлить переходный период. По мнению европейских властей, практически невозможно за 11 месяцев согласовать всеобъемлющее соглашение о свободной торговле между ЕС и Великобританией.

Теоретически Великобритании было бы выгодно соглашение с США о свободной торговле, учитывая, что американский рынок занимает заметное место в её внешнеторговом обороте – 13,4–15,0%, судя по данным статистики за 2016–2018 годы 28 . Однако, даже если допустить рост поставок британских товаров в США в случае заключения такого соглашения, это увеличение экспорта не сможет компенсировать потери от выхода из ЕС и возросших издержек по торговым операциям в Европе. Доля рынка Евросоюза во внешней торговле Великобритании остаётся недосягаемой для других торговых партнёров этой страны. В 2016–2018 гг. она составляла 46,2–47,4% 29 (за прошлый год данные ещё не обнародованы).

28. Рассчитано по: Bilateral trade between United Kingdom and United States of America. – Available at: >>> (accessed 29.11.2019).

29. Рассчитано по: Bilateral trade between United Kingdom and European Union (EU 28). – Available at: >>> (accessed 02.02.2020).

Теоретически Великобритании было бы выгодно соглашение с США о свободной торговле, учитывая, что американский рынок занимает заметное место в её внешнеторговом обороте – 13,4–15,0%, судя по данным статистики за 2016–2018 годы 28 . Однако, даже если допустить рост поставок британских товаров в США в случае заключения такого соглашения, это увеличение экспорта не сможет компенсировать потери от выхода из ЕС и возросших издержек по торговым операциям в Европе. Доля рынка Евросоюза во внешней торговле Великобритании остаётся недосягаемой для других торговых партнёров этой страны. В 2016–2018 гг. она составляла 46,2–47,4% 29 (за прошлый год данные ещё не обнародованы).

На протяжении всего времени, что шли переговоры Лондона с Брюсселем о выходе из ЕС, британский экспорт товаров в Европу неуклонно и довольно заметно рос – с 193,6 млрд долл. в 2016 г. до 224,8 млрд долл. в 2018 году. С учётом продажи услуг, а они занимают традиционно большое место во внешней торговле этой страны с Европой (41% в 2018 г.), её суммарный экспорт в ЕС составил в 2018 г. 291 млрд фунтов стерлингов 30 . Правда, более долговременной тенденцией является снижение доли ЕС в британском экспорте – с 55% в 2006 г. до 45% в 2018 году 31 . Великобритания продаёт в Европу широкий спектр товаров: основными статьями её экспорта являются колёсные транспортные средства, аксессуары и запчасти к ним, машиностроительная продукция, минеральное сырьё и продукты его переработки, фармацевтика, электрооборудование и авиационно-космическая техника. Лондону будет затруднительно перенаправить значительную часть этих поставок на американский рынок, учитывая, что по этим товарным группам британские продажи за океаном и без того достаточно велики, и там едва ли есть резервы для существенного прироста. Это – один из факторов, который подталкивает британское правительство к договорённостям с европейскими властями об условиях доступа к рынку ЕС после брексита. Однако соглашение о свободной торговле между Великобританией и ЕС, которое предлагает заключить премьер-министр Б. Джонсон, не предусматривает вхождение страны в общий европейский рынок и в общее правовое пространство Евросоюза.

30. Matthew Ward. Commons Briefing papers CBP-7851. Statistics on UK-EU trade. House of Commons Library. December 16, 2019. – Available at: >>> (accessed 26.01.2020).

На протяжении всего времени, что шли переговоры Лондона с Брюсселем о выходе из ЕС, британский экспорт товаров в Европу неуклонно и довольно заметно рос – с 193,6 млрд долл. в 2016 г. до 224,8 млрд долл. в 2018 году. С учётом продажи услуг, а они занимают традиционно большое место во внешней торговле этой страны с Европой (41% в 2018 г.), её суммарный экспорт в ЕС составил в 2018 г. 291 млрд фунтов стерлингов 30 . Правда, более долговременной тенденцией является снижение доли ЕС в британском экспорте – с 55% в 2006 г. до 45% в 2018 году 31 . Великобритания продаёт в Европу широкий спектр товаров: основными статьями её экспорта являются колёсные транспортные средства, аксессуары и запчасти к ним, машиностроительная продукция, минеральное сырьё и продукты его переработки, фармацевтика, электрооборудование и авиационно-космическая техника. Лондону будет затруднительно перенаправить значительную часть этих поставок на американский рынок, учитывая, что по этим товарным группам британские продажи за океаном и без того достаточно велики, и там едва ли есть резервы для существенного прироста. Это – один из факторов, который подталкивает британское правительство к договорённостям с европейскими властями об условиях доступа к рынку ЕС после брексита. Однако соглашение о свободной торговле между Великобританией и ЕС, которое предлагает заключить премьер-министр Б. Джонсон, не предусматривает вхождение страны в общий европейский рынок и в общее правовое пространство Евросоюза.

В течение всего времени, что шли переговоры по брекситу, Соединённое Королевство придерживалось общей позиции с европейскими партнёрами по многим узловым вопросам международной политики, включая отношения с Россией, ситуацию вокруг Ирана, конфликты в Сирии и Ливии, проблему потепления климата, защиту либерального миропорядка и открытости мировой торговли. Европейские партнёры опасаются, как бы британская политика в премьерство Б. Джонсона не начала эволюционировать в духе «трампизма». Западные обозреватели находят много параллелей между взглядами американского президента и британского премьера – это приверженность национализму и отторжение левых идей, которые популярны в среде американских демократов и британских лейбористов. Многие из них увидели в победе Б. Джонсона предзнаменование успеха Д. Трампа на выборах 2020 года.

В течение всего времени, что шли переговоры по брекситу, Соединённое Королевство придерживалось общей позиции с европейскими партнёрами по многим узловым вопросам международной политики, включая отношения с Россией, ситуацию вокруг Ирана, конфликты в Сирии и Ливии, проблему потепления климата, защиту либерального миропорядка и открытости мировой торговли. Европейские партнёры опасаются, как бы британская политика в премьерство Б. Джонсона не начала эволюционировать в духе «трампизма». Западные обозреватели находят много параллелей между взглядами американского президента и британского премьера – это приверженность национализму и отторжение левых идей, которые популярны в среде американских демократов и британских лейбористов. Многие из них увидели в победе Б. Джонсона предзнаменование успеха Д. Трампа на выборах 2020 года.

Фундаментальные основы особых американо-британских отношений не претерпели существенных изменений в президентство Д. Трампа, хотя политика нынешней администрации пользуется заметно меньшей поддержкой Лондона, чем она была у его предшественников.

Фундаментальные основы особых американо-британских отношений не претерпели существенных изменений в президентство Д. Трампа, хотя политика нынешней администрации пользуется заметно меньшей поддержкой Лондона, чем она была у его предшественников.

Экономические мотивы европейской стратегии администрации Д. Трампа

Торгово-экономические разногласия между США и европейскими державами были присущи трансатлантическим отношениям на протяжении большей части послевоенного периода. Однако острые конфликты носили относительно кратковременный и локальный характер. Американские лидеры, несмотря на своё разочарование поведением союзников в тех или иных вопросах экономического характера, всегда признавали, что проблемы торгового дисбаланса, манипуляции с валютными курсами и другие сопутствующие издержки являются приемлемой платой за тесную стратегическую привязку Европы к США. Американский «разворот» на АТР в президентство Б. Обамы сопровождался заверениями Вашингтона, что трансатлантические отношения сохраняют для Соединённых Штатов непреходящее значение. Д. Трамп – первый американский президент, который не разделяет этого мнения. В отличие от своих предшественников торгово-экономические споры с европейскими партнёрами он склонен рассматривать в категориях глобального соперничества, а не баланса интересов, без скидок на получаемые от этих стран выгоды в сфере внешней политики и безопасности.

Экономические мотивы европейской стратегии администрации Д. Трампа

Торгово-экономические разногласия между США и европейскими державами были присущи трансатлантическим отношениям на протяжении большей части послевоенного периода. Однако острые конфликты носили относительно кратковременный и локальный характер. Американские лидеры, несмотря на своё разочарование поведением союзников в тех или иных вопросах экономического характера, всегда признавали, что проблемы торгового дисбаланса, манипуляции с валютными курсами и другие сопутствующие издержки являются приемлемой платой за тесную стратегическую привязку Европы к США. Американский «разворот» на АТР в президентство Б. Обамы сопровождался заверениями Вашингтона, что трансатлантические отношения сохраняют для Соединённых Штатов непреходящее значение. Д. Трамп – первый американский президент, который не разделяет этого мнения. В отличие от своих предшественников торгово-экономические споры с европейскими партнёрами он склонен рассматривать в категориях глобального соперничества, а не баланса интересов, без скидок на получаемые от этих стран выгоды в сфере внешней политики и безопасности.

42Важнейшей составной частью стратегии Д. Трампа в отношении Европы является продвижение экономических интересов США в регионе. Ещё в ходе предвыборной кампании 2016 г. он связывал потерю рабочих мест и вывоз капитала из США с недобросовестными приёмами конкурентной борьбы ЕС, Китая и Японии. Д. Трамп обещал избирателям обратить вспять эти негативные тенденции. Отношения с Евросоюзом в торговой сфере он часто характеризовал в довольно резких выражениях. По его мнению, европейские союзники, пользуясь тем, что США несут почти всё бремя расходов по их защите, поступают несправедливо по отношению к его стране, не предлагая никакой компенсации. Во внешнеэкономической стратегии Д. Трампа ЕС был отнесён к категории «нечестных конкурентов», соглашения с которыми требуют коренного пересмотра.43Победив на президентских выборах 2016 г., Д. Трамп пришёл в Белый дом с убеждением, что союзники многие годы наживались на США, а Америка, вместо того, чтобы заботиться о себе, тратила большие средства на их защиту. В числе тех, кто ведёт «нечестную игру» против США, он называл не только Германию и ЕС, но также Китай, Японию, Южную Корею и Мексику. Один из главных тезисов его программы гласил: Европа использует к своей выгоде «уязвимости Америки», порождённые глобализацией, и необходимо раз и навсегда покончить с порочной практикой заключения сделок, которые наносят ущерб США. Подобный взгляд отвечает настроениям сторонников американского президента, однако его политика экономического национализма стала шоком для Европы, которая оказалась застигнутой врасплох его агрессивной тактикой по продвижению интересов американского бизнеса.

Д. Трамп гораздо активнее, чем его предшественники, использует право исполнительной власти объявлять те или иные статьи иностранного импорта угрозой национальной безопасности США. К данной мере он прибегает и в отношении европейских партнёров, чтобы заставить их пойти на уступки в ходе торговых переговоров. Этот подход нашёл отражение в конфиденциальном докладе, который был подготовлен министром торговли У. Россом весной 2019 года. Однако многие американские законодатели, в том числе из числа республиканцев, полагают, что президент злоупотребляет своими полномочиями. В Конгрессе рассматривается ряд законопроектов, внесённых сенаторами-республиканцами П. Туми, Р. Портманом и Ч. Грассли (последний возглавляет финансовый комитет в верхней палате Конгресса), которые призваны ограничить полномочия президента вводить таможенные пошлины на основании 232-го раздела «Закона о расширении торговли» (Trade Expansion Act of 1962). Упомянутый закон позволяет Белому дому прибегать к этой мере в целях защиты интересов национальной безопасности на основе рекомендаций Министерства торговли. Логика администрации состоит в том, что ущемление интересов отечественных производителей, например в автомобильной промышленности, противоречит национальной безопасности ввиду того, что импорт автотехники мешает притоку инвестиций в НИОКР этой отрасли американской экономики, а такие разработки являются одним из источников технологических инноваций в оборонном секторе.

Д. Трамп гораздо активнее, чем его предшественники, использует право исполнительной власти объявлять те или иные статьи иностранного импорта угрозой национальной безопасности США. К данной мере он прибегает и в отношении европейских партнёров, чтобы заставить их пойти на уступки в ходе торговых переговоров. Этот подход нашёл отражение в конфиденциальном докладе, который был подготовлен министром торговли У. Россом весной 2019 года. Однако многие американские законодатели, в том числе из числа республиканцев, полагают, что президент злоупотребляет своими полномочиями. В Конгрессе рассматривается ряд законопроектов, внесённых сенаторами-республиканцами П. Туми, Р. Портманом и Ч. Грассли (последний возглавляет финансовый комитет в верхней палате Конгресса), которые призваны ограничить полномочия президента вводить таможенные пошлины на основании 232-го раздела «Закона о расширении торговли» (Trade Expansion Act of 1962). Упомянутый закон позволяет Белому дому прибегать к этой мере в целях защиты интересов национальной безопасности на основе рекомендаций Министерства торговли. Логика администрации состоит в том, что ущемление интересов отечественных производителей, например в автомобильной промышленности, противоречит национальной безопасности ввиду того, что импорт автотехники мешает притоку инвестиций в НИОКР этой отрасли американской экономики, а такие разработки являются одним из источников технологических инноваций в оборонном секторе.

В общественных дискуссиях мнение профессиональных экономистов часто не способно конкурировать с подходом политиков популистского толка, которые искусно эксплуатируют в своих электоральных интересах тот факт, что международный режим свободной торговли не может быть одинаково выгоден всем его участникам, и что здесь непременно есть победители и проигравшие. Критикуя либеральный миропорядок и принимая меры по защите американского рынка от иностранных конкурентов, Д. Трамп пользуется тем обстоятельством, что преимущества свободной торговли слишком размыты, чтобы явственно восприниматься всем обществом как благо, тогда как её издержки резко негативно сказываются самым непосредственным образом на целых отраслях и сегментах работающего населения, по чьим интересам наиболее сильно бьёт конкуренция с зарубежными производителями. Сторонники торговых ограничений – это, как правило, работники конкретных отраслей, чьё положение стало особенно уязвимым вследствие глобализации. Так, например, американские сталелитейщики выступают за ограничения и установление квот на импорт профильной продукции (что администрация Д. Трампа собственно и сделала), а автомобилестроители – против.

В общественных дискуссиях мнение профессиональных экономистов часто не способно конкурировать с подходом политиков популистского толка, которые искусно эксплуатируют в своих электоральных интересах тот факт, что международный режим свободной торговли не может быть одинаково выгоден всем его участникам, и что здесь непременно есть победители и проигравшие. Критикуя либеральный миропорядок и принимая меры по защите американского рынка от иностранных конкурентов, Д. Трамп пользуется тем обстоятельством, что преимущества свободной торговли слишком размыты, чтобы явственно восприниматься всем обществом как благо, тогда как её издержки резко негативно сказываются самым непосредственным образом на целых отраслях и сегментах работающего населения, по чьим интересам наиболее сильно бьёт конкуренция с зарубежными производителями. Сторонники торговых ограничений – это, как правило, работники конкретных отраслей, чьё положение стало особенно уязвимым вследствие глобализации. Так, например, американские сталелитейщики выступают за ограничения и установление квот на импорт профильной продукции (что администрация Д. Трампа собственно и сделала), а автомобилестроители – против.

Среди американских экспертов существует почти единодушное мнение, что либеральная система международной торговли в целом выгодна для страны. Однако, как отмечает М. Кляйн из университета Тафтса (Массачусетс), «этот консенсус среди экономистов не находит отражения в политике. Призывы к ограничениям на свободную торговлю стали привычными, они широко распространены и носят двухпартийный характер. В последнее время “экономический национализм”, проповедуемый некоторыми членами администрации Д. Трампа, требует, чтобы США вышли из торговых соглашений ради продвижения политики, претендующей “сделать Америку первой”» 32 . К сторонникам жёсткой линии в отстаивании экономического национализма и применении протекционистских мер для борьбе с торговым дефицитом М. Кляйн причисляет экономического советника президента П. Наварро и министра торговли У. Росса.

Среди американских экспертов существует почти единодушное мнение, что либеральная система международной торговли в целом выгодна для страны. Однако, как отмечает М. Кляйн из университета Тафтса (Массачусетс), «этот консенсус среди экономистов не находит отражения в политике. Призывы к ограничениям на свободную торговлю стали привычными, они широко распространены и носят двухпартийный характер. В последнее время “экономический национализм”, проповедуемый некоторыми членами администрации Д. Трампа, требует, чтобы США вышли из торговых соглашений ради продвижения политики, претендующей “сделать Америку первой”» 32 . К сторонникам жёсткой линии в отстаивании экономического национализма и применении протекционистских мер для борьбе с торговым дефицитом М. Кляйн причисляет экономического советника президента П. Наварро и министра торговли У. Росса.

Экономические мотивы играют более весомую роль во внешнеполитической стратегии Д. Трампа в сравнении с его предшественниками, и европейское направление является здесь одним из главных. 45-й президент придаёт политическое значение вопросу недостаточности финансового вклада европейских стран в рамках НАТО. Он регулярно возвращается к этой теме, требуя от союзников увеличения оборонных бюджетов. В ходе переговоров с лидерами ведущих держав Европы Д. Трамп неоднократно обвинял Европейский центральный банк (ЕЦБ) в манипуляциях с валютным курсом и резко критиковал ЕС за то, что тот возбудил массу судебных дел в отношении американских высокотехнологичных компаний, в частности, «Гугл» (Google) и «Амазон» (Amazon), по обвинению в нарушении европейского антитрестовского законодательства. Он высказал эти претензии канцлеру Германии А. Меркель в ходе их двусторонней встречи на полях саммита G-20 в Осаке в июне 2019 года.

Экономические мотивы играют более весомую роль во внешнеполитической стратегии Д. Трампа в сравнении с его предшественниками, и европейское направление является здесь одним из главных. 45-й президент придаёт политическое значение вопросу недостаточности финансового вклада европейских стран в рамках НАТО. Он регулярно возвращается к этой теме, требуя от союзников увеличения оборонных бюджетов. В ходе переговоров с лидерами ведущих держав Европы Д. Трамп неоднократно обвинял Европейский центральный банк (ЕЦБ) в манипуляциях с валютным курсом и резко критиковал ЕС за то, что тот возбудил массу судебных дел в отношении американских высокотехнологичных компаний, в частности, «Гугл» (Google) и «Амазон» (Amazon), по обвинению в нарушении европейского антитрестовского законодательства. Он высказал эти претензии канцлеру Германии А. Меркель в ходе их двусторонней встречи на полях саммита G-20 в Осаке в июне 2019 года.

Американский президент пытается добиться от ЕС новых договорённостей взамен прежних, которые носят, по его убеждению, несправедливый характер. Из европейских стран наибольшие претензии у него к Германии, что отнюдь не случайно, ведь эта страна является самым сильным экономическим конкурентом США в Европе, и в торговле с ней у американской стороны наибольший дефицит. Ещё в июле 2018 г. американский президент направил письмо канцлеру А. Меркель с выражением недовольства по поводу германского недофинансирования обороны, подчёркивая опасный пример, который ФРГ подаёт другим странам НАТО 33 . Д. Трамп заостряет проблему торгового дефицита, придаёт ей политизированный характер, хотя статистика не раскрывает в полной мере реальную ситуацию: всю стоимость товара она приписывает стране, которая была последней в производственной цепочке, и не учитывает, что комплектующие и компоненты могли быть закуплены конечным производителем как раз в США.

Американский президент пытается добиться от ЕС новых договорённостей взамен прежних, которые носят, по его убеждению, несправедливый характер. Из европейских стран наибольшие претензии у него к Германии, что отнюдь не случайно, ведь эта страна является самым сильным экономическим конкурентом США в Европе, и в торговле с ней у американской стороны наибольший дефицит. Ещё в июле 2018 г. американский президент направил письмо канцлеру А. Меркель с выражением недовольства по поводу германского недофинансирования обороны, подчёркивая опасный пример, который ФРГ подаёт другим странам НАТО 33 . Д. Трамп заостряет проблему торгового дефицита, придаёт ей политизированный характер, хотя статистика не раскрывает в полной мере реальную ситуацию: всю стоимость товара она приписывает стране, которая была последней в производственной цепочке, и не учитывает, что комплектующие и компоненты могли быть закуплены конечным производителем как раз в США.

Администрацию Д. Трампа тревожит, что дефицит в торговле с ФРГ продолжает нарастать, а американский экспорт практически не увеличивается, несмотря на предпринимаемые меры по его продвижению на германский рынок. В 2017–2018 гг. торговый дефицит равнялся соответственно 63,6 млрд долл. и 68,1 млрд долларов. И в прошлом году отрицательное сальдо США в торговле с ведущей европейской державой может составить не меньшую величину, судя по данным статистики за 11 месяцев 2019 года (61,4 млрд долл.) 34 . Германия, наоборот, может быть довольна состоянием двусторонней торговли: её экспорт в США достиг рекордной отметки 125,9 млрд долл. в 2018 году. Данный показатель стал новым подтверждением огромной значимости американского рынка для германского бизнеса. ФРГ естественно не хочет терять завоёванные позиции, отсюда и стремление найти компромиссные решения в торговых спорах с Вашингтоном, развязки, которые умиротворили бы решительно настроенную администрацию Д.Трампа. Это также объясняет, почему германские компании, как правило, не решаются действовать вопреки санкциям, которые США ввели в отношении третьих стран, – они опасаются отлучения от столь прибыльного для них американского рынка. Более того, сталкиваясь с угрозой повышения пошлин на автомобильный экспорт в США, немецкие фирмы стали задумываться о передислокации части своих производственных мощностей на американскую территорию, а это как раз то, к чему их и подталкивает американская администрация. В своём выступлении на Всемирном экономическом форуме в Давосе в январе 2020 г. Д. Трамп предупредил, что США введут повышенные пошлины на импорт европейских автомобилей, если не будет достигнуто торговое соглашение с ЕС, учитывающее американские интересы. В числе его требований – отмена налога на американские компании, работающие на европейском рынке интернет-услуг. Первопроходцем в принятии т.н. «цифрового налога» стала Франция, чей парламент одобрил его в июле прошлого года. Однако она согласилась приостановить его взимание до конца 2020 г., пока стороны не придут к взаимоприемлемому решению в рамках торгового соглашения между США и ЕС.

Администрацию Д. Трампа тревожит, что дефицит в торговле с ФРГ продолжает нарастать, а американский экспорт практически не увеличивается, несмотря на предпринимаемые меры по его продвижению на германский рынок. В 2017–2018 гг. торговый дефицит равнялся соответственно 63,6 млрд долл. и 68,1 млрд долларов. И в прошлом году отрицательное сальдо США в торговле с ведущей европейской державой может составить не меньшую величину, судя по данным статистики за 11 месяцев 2019 года (61,4 млрд долл.) 34 . Германия, наоборот, может быть довольна состоянием двусторонней торговли: её экспорт в США достиг рекордной отметки 125,9 млрд долл. в 2018 году. Данный показатель стал новым подтверждением огромной значимости американского рынка для германского бизнеса. ФРГ естественно не хочет терять завоёванные позиции, отсюда и стремление найти компромиссные решения в торговых спорах с Вашингтоном, развязки, которые умиротворили бы решительно настроенную администрацию Д.Трампа. Это также объясняет, почему германские компании, как правило, не решаются действовать вопреки санкциям, которые США ввели в отношении третьих стран, – они опасаются отлучения от столь прибыльного для них американского рынка. Более того, сталкиваясь с угрозой повышения пошлин на автомобильный экспорт в США, немецкие фирмы стали задумываться о передислокации части своих производственных мощностей на американскую территорию, а это как раз то, к чему их и подталкивает американская администрация. В своём выступлении на Всемирном экономическом форуме в Давосе в январе 2020 г. Д. Трамп предупредил, что США введут повышенные пошлины на импорт европейских автомобилей, если не будет достигнуто торговое соглашение с ЕС, учитывающее американские интересы. В числе его требований – отмена налога на американские компании, работающие на европейском рынке интернет-услуг. Первопроходцем в принятии т.н. «цифрового налога» стала Франция, чей парламент одобрил его в июле прошлого года. Однако она согласилась приостановить его взимание до конца 2020 г., пока стороны не придут к взаимоприемлемому решению в рамках торгового соглашения между США и ЕС.

50Несмотря на бодряческие заявления лидеров европейских государств и центральных властей в Брюсселе о том, что Европа не поддастся американскому давлению, ЕС в ходе торговых консультаций с США всё-таки пошёл на определённые уступки, в частности по сельхозпродукции и вопросам энергетической безопасности, чтобы предотвратить повышение американских пошлин на европейскую автомобильную технику (германские компании – основной её поставщик) и договориться о проведении полноформатных переговоров о свободной торговле. Прошедшие несколько раундов этих переговоров показали, что стороны пока далеки от достижения соглашения ввиду сохраняющихся серьёзных разногласий.

Тем временем, дефицит США в торговле с ЕС растёт, несмотря на принимаемые администрацией Д. Трампа меры по защите американского рынка. Протекционистские меры включают в себя как повышение пошлин – в 2018 г. американское правительство ввело 25%-ные тарифы на импортируемую сталь и 10%-ные – на алюминий (это решение ударило по Германии, которая экспортировала в США сталелитейную продукцию на 2 млрд долл. в год, и по Италии, чьи поставки на американский рынок составляли 1 млрд долл. в год), – так и использование внерыночных методов воздействия на европейских конкурентов, в частности, в виде публично заявленных угроз введения новых ограничений. Вообще для нынешней администрации характерно широкое применение методов политико-дипломатического прессинга для продавливания интересов американского бизнеса в отношениях с объединённой Европой, и не последнюю роль здесь играют посты на соответствующую тему президента Д. Трампа в Твиттере.

Тем временем, дефицит США в торговле с ЕС растёт, несмотря на принимаемые администрацией Д. Трампа меры по защите американского рынка. Протекционистские меры включают в себя как повышение пошлин – в 2018 г. американское правительство ввело 25%-ные тарифы на импортируемую сталь и 10%-ные – на алюминий (это решение ударило по Германии, которая экспортировала в США сталелитейную продукцию на 2 млрд долл. в год, и по Италии, чьи поставки на американский рынок составляли 1 млрд долл. в год), – так и использование внерыночных методов воздействия на европейских конкурентов, в частности, в виде публично заявленных угроз введения новых ограничений. Вообще для нынешней администрации характерно широкое применение методов политико-дипломатического прессинга для продавливания интересов американского бизнеса в отношениях с объединённой Европой, и не последнюю роль здесь играют посты на соответствующую тему президента Д. Трампа в Твиттере.

Д. Трамп намерен добиться от ЕС нового соглашения, которое позволило бы выправить огромный дисбаланс в трансатлантической торговле, сложившийся в пользу Европы. Дефицит США в торговле с Евросоюзом достиг в 2018 г. рекордного уровня в 168,7 млрд долл., и он продолжает расти, судя по статистическим отчётам за 11 месяцев прошлого года 35 . Упоминавшийся американский специалист по международным экономическим отношениям М. Кляйн, ссылаясь на данные за последние 20 лет, опровергает утверждение стратегов администрации Д. Трампа, что торговый дефицит вызывает уменьшение ВВП и замедляет рост экономики. Торговый дефицит и ВВП, по его словам, являются результатом действия других глубинных факторов: «не существует прямой, непосредственной взаимосвязи между размером торгового дефицита и уровнем совокупной экономической активности, измеряемой показателем ВВП» 36 . Он напоминает, что в последние два десятилетия торговый дефицит увеличивался, когда экономика США росла более быстрыми темпами, и уменьшался, когда экономика показывала плохие результаты. Как бы то ни было, ситуация с растущим дефицитом в торговле с ЕС явно не устраивает Д. Трампа. Белый дом не намерен мириться с таким состоянием дел и готов активно действовать, чтобы добиться своей цели.

35. Trade in goods with European Union. – Available at: >>> (accessed 30.01.2020).

36. Michael Klein, op. cit., p. 17.

Д. Трамп намерен добиться от ЕС нового соглашения, которое позволило бы выправить огромный дисбаланс в трансатлантической торговле, сложившийся в пользу Европы. Дефицит США в торговле с Евросоюзом достиг в 2018 г. рекордного уровня в 168,7 млрд долл., и он продолжает расти, судя по статистическим отчётам за 11 месяцев прошлого года 35 . Упоминавшийся американский специалист по международным экономическим отношениям М. Кляйн, ссылаясь на данные за последние 20 лет, опровергает утверждение стратегов администрации Д. Трампа, что торговый дефицит вызывает уменьшение ВВП и замедляет рост экономики. Торговый дефицит и ВВП, по его словам, являются результатом действия других глубинных факторов: «не существует прямой, непосредственной взаимосвязи между размером торгового дефицита и уровнем совокупной экономической активности, измеряемой показателем ВВП» 36 . Он напоминает, что в последние два десятилетия торговый дефицит увеличивался, когда экономика США росла более быстрыми темпами, и уменьшался, когда экономика показывала плохие результаты. Как бы то ни было, ситуация с растущим дефицитом в торговле с ЕС явно не устраивает Д. Трампа. Белый дом не намерен мириться с таким состоянием дел и готов активно действовать, чтобы добиться своей цели.

53Одновременно американская администрация пытается противодействовать растущей экспансии Китая в европейскую экономику. Она призвала страны ЕС прервать совместные проекты с лидером китайской IT-индустрии компанией «Хуавей», ссылаясь на соображения информационной и технологической безопасности. Хотя многие европейские государства испытывают недоверие к Китаю, они не намерены прекращать сотрудничество с упомянутой компанией, полагая, что смогут проконтролировать её действия на своей территории, уберечь важнейшие объекты инфраструктуры от её несанкционированного проникновения, защитить свои экономические интересы и безопасность.

Системные ограничители внешней политики Д. Трампа

Внешняя политика Д. Трампа построена во многом на отрицании того, что США делали в международных делах при предыдущем президенте, который является для него олицетворением принесения американского суверенитета в жертву лживым идеям глобализации. По образному выражению британских политологов Дж. Бью и Д. Джонса, «с избранием Трампа многие устоявшиеся концепции американской национальной стратегии были преданы огню» 37 . Д. Трамп бросил вызов сложившемуся в политической элите страны консенсусу в некоторых ключевых вопросах внешней политики, включая отношения США с Европой. Однако ценностное размежевание и политико-идеологический разлом между 45-м американским президентом и лидерами либеральной Европы являются не столь глубокими, чтобы вызвать распад атлантического альянса, несмотря на «смерть мозга НАТО», о которой говорил президент Франции Э. Макрон в своём резонансном интервью еженедельнику «Экономист» 38 .

37. John Bew, David Martin Jones, op. cit., p. 52.

38. Emmanuel Macron warns Europe: NATO is becoming brain-dead. The Economist (on-line). Nov. 7, 2019. Available at: >>> (accessed 12.01.2020).

Системные ограничители внешней политики Д. Трампа

Внешняя политика Д. Трампа построена во многом на отрицании того, что США делали в международных делах при предыдущем президенте, который является для него олицетворением принесения американского суверенитета в жертву лживым идеям глобализации. По образному выражению британских политологов Дж. Бью и Д. Джонса, «с избранием Трампа многие устоявшиеся концепции американской национальной стратегии были преданы огню» 37 . Д. Трамп бросил вызов сложившемуся в политической элите страны консенсусу в некоторых ключевых вопросах внешней политики, включая отношения США с Европой. Однако ценностное размежевание и политико-идеологический разлом между 45-м американским президентом и лидерами либеральной Европы являются не столь глубокими, чтобы вызвать распад атлантического альянса, несмотря на «смерть мозга НАТО», о которой говорил президент Франции Э. Макрон в своём резонансном интервью еженедельнику «Экономист» 38 .

Едва ли рассуждения Д. Трампа о возможном выходе США из атлантического альянса имели под собой реальные основания. Здесь скорее проявилось своеобразие его политического стиля, в частности, склонность идти на обострение ситуации ради достижения поставленной цели – выбивания из союзников гораздо большей платы за американские гарантии безопасности. Однако было бы неверно всё сводить к коммерческому интересу: нельзя сбрасывать со счетов и особенности мировоззрения американского лидера. Сам факт того, что США находятся в союзнических отношениях с государствами, которые делегируют часть своего суверенитета наднациональным структурам ЕС, не могло не сказаться на отношении Д. Трампа к европейским союзникам, – он стал первым американским президентом, который поставил под сомнение будущее НАТО.

Едва ли рассуждения Д. Трампа о возможном выходе США из атлантического альянса имели под собой реальные основания. Здесь скорее проявилось своеобразие его политического стиля, в частности, склонность идти на обострение ситуации ради достижения поставленной цели – выбивания из союзников гораздо большей платы за американские гарантии безопасности. Однако было бы неверно всё сводить к коммерческому интересу: нельзя сбрасывать со счетов и особенности мировоззрения американского лидера. Сам факт того, что США находятся в союзнических отношениях с государствами, которые делегируют часть своего суверенитета наднациональным структурам ЕС, не могло не сказаться на отношении Д. Трампа к европейским союзникам, – он стал первым американским президентом, который поставил под сомнение будущее НАТО.

Далеко не все устоявшиеся правила игры, которые ему не нравятся, президент может игнорировать. Не отказываясь от своих претензий к НАТО, Д. Трамп вынужден смириться с необходимостью сохранения альянса. В вопросах, где существует широкий двухпартийный консенсус и согласие ведущих группировок политической элиты страны, наблюдается значительная степень стабильности и последовательности в американской стратегии, независимо от смены администраций. К этим вопросам относятся и отношения с европейскими союзниками. Резкие выпады президента против союзников смягчали своими заявлениями вице-президент, госсекретарь и министр обороны, выступая в поддержку американских обязательств по НАТО.

Далеко не все устоявшиеся правила игры, которые ему не нравятся, президент может игнорировать. Не отказываясь от своих претензий к НАТО, Д. Трамп вынужден смириться с необходимостью сохранения альянса. В вопросах, где существует широкий двухпартийный консенсус и согласие ведущих группировок политической элиты страны, наблюдается значительная степень стабильности и последовательности в американской стратегии, независимо от смены администраций. К этим вопросам относятся и отношения с европейскими союзниками. Резкие выпады президента против союзников смягчали своими заявлениями вице-президент, госсекретарь и министр обороны, выступая в поддержку американских обязательств по НАТО.

57Согласно Конституции США глава государства обладает значительной самостоятельностью в принятии внешнеполитических решений. В отличие от своего предшественника, который делегировал полномочия по формулированию внешней политики профильным членам своей администрации и подотчётному им аппарату СНБ, Д. Трамп замкнул на себя определение позиции США по ключевым проблемам. Однако американская система сдержек и противовесов трёх ветвей власти де-факто ощутимо сузила границы его практических действий в реализации заявленных целей. В условиях, когда политическая конфронтация Белого дома с демократами в Конгрессе, достигнув небывалого накала, вторглась в вопросы, которые с правовой точки зрения не имеют однозначного толкования, у президента оказались во многом связанными руки. Однако значительно меньше возможностей есть у оппонентов президента по ограничению его полномочий как главнокомандующего. Это позволило Д. Трампу своей властью предоставить военачальникам больше свободы в принятии решений о проведении операций спецназа и применении беспилотников в горячих точках на Ближнем Востоке и в Африке.58Непонимание и даже откровенное сопротивление линии 45-го президента со стороны влиятельных сил в правительственных структурах лишь усилили стремление Д. Трампа ограничить влияние чиновничьей бюрократии. Одной из жертв такого подхода стал Госдепартамент, бюджет которого был значительно урезан. В результате спустя более года с начала его президентства (к середине 2018 г.) вакантными оставались должности послов США в 38 странах и международных организациях, чего раньше американская история не знала.59Как показывает прошедший период трамповского президентства, ведомственным структурам и аппаратной бюрократии удаётся выхолащивать смысл наиболее радикальных «нигилистских» инициатив Белого дома или тормозить их реализацию, пользуясь тем, что глава государства находится в эпицентре острейшей внутриполитической борьбы и испытывает острый дефицит в единомышленниках даже на ключевых позициях в своей администрации. Нестандартный подход Д. Трампа к ряду проблем внешней политики и безопасности вызвал сопротивление и саботаж со стороны чиновников, в том числе высокого уровня, отвечающих за повседневное ведение дел на упомянутых направлениях. Против многих перемен, предлагаемых президентом, действует сложившийся в политической элите и госаппарате консенсус в пользу сохранения статус-кво. Это в полной мере относится и к вопросу об отношениях с европейскими союзниками.60Внешнеполитическая деятельность администрации Д. Трампа не укладывается в привычные схемы. Взятая в целом, во всей своей противоречивости, она не имеет прецедентов в американской истории. 45-й президент склонен намеренно создавать ситуацию непредсказуемости перед принятием важных решений, чтобы запутать или застать врасплох соперников как во внутриполитической борьбе, так и в сфере международных отношений. Он – не первый в мировой истории политический лидер, который пользуется этим приёмом. Вместе с тем, когда того требует ситуация, Д. Трамп весьма чётко обозначает красные линии. Резкое обострение в начале января 2020 г. ситуации вокруг Ирана, которая несла риск перерастания в военный конфликт, но была быстро возвращена в контролируемые рамки, является наглядным тому примером.

Библиография

1. 2019 Trade Gap is $616.8 Billion. Bureau of Economic Analysis. February 5, 2020. Available at: https://www.bea.gov/news/blog/2020-02-05/2019-trade-gap-6168-billion (accessed 11.2.2020).

2. Paul K. Macdonald. America First? Explaining Continuity and Change in Trump’s Foreign Policy. Political Science Quarterly. 2018. Vol. 133. № 3, pp. 408-409.

3. Joseph S. Nye. The rise and fall of American hegemony from Wilson to Trump. International Affairs. January 2019. Vol. 95. № 1. P. 69.

4. Joseph S. Nye, op. cit., p. 73.

5. Paul K. Macdonald, op. cit., p. 430.

6. Paul K. Macdonald. op. cit., p. 409.

7. John Bew, David Martin Jones. A Trump Doctrine? The National Interest. January-February 2018. P. 43.

8. John Bew, David Martin Jones, op. cit., p. 44.

9. Matthew Kroenig. The Case for Trump’s Foreign Policy. Foreign Affairs. May-June 2017. Vol. 96. № 3. P. 32.

10. National Security Strategy of the United States of America. December 2017. Available at: https://www.whitehouse.gov/wp-content/uploads/2017/12/NSS-Final-12-18-2017-0905.pdf (accessed 23.12.2019)

11. Emmanuel Macron warns Europe: NATO is becoming brain-dead. The Economist (on-line). Nov. 7, 2019. Available at: https://www.economist.com/europe/2019/11/07/emmanuel-macron-warns-europe-nato-is-becoming-brain-dead (accessed 12.01.2020).

12. Jorge Benitez. U.S. NATO Policy in the Age of Trump: Controversy and Consistency. The Fletcher Forum of World Affairs. Winter 2019. Vol. 43. № 1. P. 184.

13. J. Benitez, op. cit., p. 193.

15. T. Sauer. Rough Times Ahead for NATO. In: Security and Defence in Europe. Ed. by J. Martin Ramirez and Jerzy Biziewski. Spinger. Switzerland, 2020. P. 250.

16. T. Sauer, op. cit., p. 251.

17. T. Sauer, op. cit., p. 252.

18. Rejecting Retreat: Americans Support US Engagement in Global Affairs. – 2019 Chicago Council Survey of American Public Opinion. Available at: https://www.thechicagocouncil.org/publication/rejecting-retreat (accessed 15.01.2020).

19. Lawrence Freedman. Trump and Brexit. Survival. December 2018–January 2019. Vol. 60. № 6. P. 8.

20. Lindsay Richards, Anthony Heath and Noah Carl. Red Lines and Compromises: Mapping Underlying Complexities of Brexit Preferences. The Political Quarterly. April-June 2018. Vol. 89. № 2. P. 281.

21. Laura O’Callaghan. Brexit LIVE: Macron issues threat to Boris on Brexit – ‘France will be only nuclear power’. December 13, 2019. Available at: https://www.express.co.uk/news/uk/1216695/Brexit-latest-general-election-2019-eu-Boris-Johnson-Uk-trade-deal-Michel-Barnier (accessed 14.01.2020).

22. Lawrence Freedman, op. cit., p. 11.

24. F. Jordan. Brexit boost: UK can have US trade deal ‘overnight’ pledges former Trump advisor. Available at: https://www.express.co.uk/news/uk/1160454/brexit-news-boris-johnson-donald-trump-us-trade-deal-no-deal (accessed 25.01.2020).

25. Country and Other Highlights (Census Basis, not seasonally adjusted). Available at: https://www.census.gov/foreign-trade/statistics/highlights/annual.html (accessed 29.12.2019).

27. Wolfgang Münchau. The EU must rethink its approach to UK trade talks. Financial Times (on-line). December 15, 2019. – Available at: https://www.ft.com/content/e4ece798-1d8b-11ea-97df-cc63de1d73f4 (accessed 29.12.2019).

28. Рассчитано по: Bilateral trade between United Kingdom and United States of America. – Available at: https://www.trademap.org/Bilateral_TS.aspx?nvpm=1%7c826%7c%7c842%7c%7cTOTAL%7c%7c%7c2%7c1%7c1%7c2%7c2%7c1%7c1%7c1%7c1 (accessed 29.11.2019).

30. Matthew Ward. Commons Briefing papers CBP-7851. Statistics on UK-EU trade. House of Commons Library. December 16, 2019. – Available at: https://researchbriefings.parliament.uk/ResearchBriefing/Summary/CBP-7851 (accessed 26.01.2020).

32. Michael Klein. When Economists Agree, But (Many) Others Do Not: Dueling Narratives on International Trade. The Fletcher Forum of World Affairs. Winter 2018. Vol.42, № 1. 2018. P. 7.

33. J. Hirschfeld Davis. Trump Warns NATO Allies to Spend More on Defense, or Else. New York Times (on-line), July 2, 2018. Available at: https://www.nytimes.com/2018/07/02/world/europe/trump-nato.html (accessed 05.10.2019).

34. U.S. trade in goods with Germany. – Available at: https://www.census.gov/foreign-trade/balance/c4280.html (accessed 12.02.2020).

35. Trade in goods with European Union. – Available at: https://www.census.gov/foreign-trade/balance/c0003.html (accessed 30.01.2020).

36. Michael Klein, op. cit., p. 17.

37. John Bew, David Martin Jones, op. cit., p. 52.

🎥 Видео